Развитие внутрисемейных отношений в период Российской империи: дворянская семья
Дворянская семья
Среди дворянства рано утвердилось правило женатым детям жить отдельно от родителей, благодаря чему среди них уже в XVIII в. безраздельно преобладала малая семья. Это объяснялось сначала обязательностью (до 1762 г.), а затем необходимостью государственной службы для всех совершеннолетних мужчин. Но внутрисемейные отношения как в составных, так и в малых дворянских семьях строились на тех же принципах: на иерархизме, всевластии главы семьи, на зависимости функций, прав и обязанностей члена семьи от пола и возраста, на господстве общих семейных интересов над индивидуальными, на приоритете роли, которую играет человек в семье и обществе, на слабой автономии семьи от общества и на огромном значении общественного мнения для семьи. Дети подчинялись родителям, жены -- мужьям. Это казалось необходимой и незыблемой основой общественного порядка. Известный русский историк XVIII в. И. Н. Болтин писал в 1788 г.: «Природа учинила жену, подвластную мужу. Давши жене равные права правам мужним в противность законов природы, превращается домашнее устройство в нестроение, тишина и спокойствие -- в молву и мятеж. <...> Хотеть сделать мужа и жену равными есть противоборствие порядку и природе, есть буйство, бесчиние, безобразие. <...> Государственная польза требует, чтобы жена была подчинена мужу; требует того польза сочетавшихся и польза их детей и домашних».
В дворянских, как и в крестьянских, мещанских и купеческих, семьях, а также в школах преобладало суровое отношение к детям, в большой чести были физические наказания. Подобное отношение к детям в период их воспитания и обучения в лучших сочинениях XVIII в. оправдывалось тем, что «детская натура по существу зла и что необходима усиленная борьба с заложенными в душе ребенка зачатками пороков», что дети, воспитанные в строгости, «более наклонны будут к добру». «Отец мой чрезвычайно был к детям своим строг и взыскателен, и я в жизнь свою ничего так не боялся, как гнева отца моего», -- засвидетельствовал В. Н. Геттун (1771--1848), родившийся на Украине в семье помещика и ставший впоследствии крупным чиновником. В воспитании «главным принципом было держать детей в черном теле», подтверждает Е. А. Сабанеева (1829--1889), выросшая в помещичьей семье среднего достатка. Известный писатель граф В. А. Соллогуб (1813--1882), вспоминая свое детство в богатой дворянской семье, говорит о том, что «в то время любви детям не пересаливали. <...> Их держали в духе подобострастия, чуть ли не крепостного права, и они чувствовали, что созданы для родителей, а не родители для них». Разумеется, в каждой семье дети росли и воспитывались по-разному, так, как казалось правильным их родителям. Существовали семьи, где детей баловали, предоставляя им большую свободу, но они были немночисленны -- общий дух времени откладывал свою печать на обращение с детьми в большинстве семей. Сказанное о трудном детстве в дворянских семьях как будто противоречит хорошо известным классическим художественным произведениям, имеющим автобиографический характер, таким как «Детство» Л. Н. Толстого (1852), «Детские годы Багрова внука» С. Аксакова (1856) и др. Но, как показал американский историк А. Уачтел, это были псевдоавтобиографии, в которых отражено не столько истинное положение детей, сколько дворянский миф о прошедшем золотом веке, когда все было прекрасно.
Телесные наказания применялись к детям и в дворянских семьях, преимущественно к мальчикам, но более всего в школах. Начиная с XVII в. и до 1860-х гг. телесные наказания считались главным воспитательным средством. О жестоких телесных наказаниях в Морском кадетском корпусе в конце XVIII--начале XIX в. пишет в своих воспоминаниях декабрист В. И. Штейнгейль: «Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет. Каждую субботу подавались ленивые сотнями, и в дежурной комнате целый день вопль не прекращался. Один прием наказания приводил сердца несчастных детей в трепет. Подавалась скамейка, на которую двое дюжих барабанщиков растягивали виновного и держали за руки и за ноги, а двое со сторон изо всей силы били розгами, так что кровь текла ручьями и тело раздиралось в куски. Нередко отсчитывали до 600 ударов и более, до того, что несчастного мученика относили прямо в лазарет». В лучшей школе Петербурга 1830-х гг. -- Аннинском училище «кроме многих легких наказаний за леность и шалости, -- вспоминал его ученик В. Я. Стоюнин, -- пользовались и другими, более чувствительными -- обыкновенным сечением, карцером и сечением по ладоням. К двум первым прибегали редко, зато последнее было почти в ежедневном ходу». О широкой распространенности телесных наказаний говорят следующие данные. В 1858 г. в 11 гимназиях Киевского учебного округа из 4109 учеников телесному наказанию подвергся 551, или 13%, в одной гимназии -- даже 48% учеников.
Между матерями и дочерьми и между отцами и сыновьями было мало истинной любви и эмоциональной привязанности, преобладали отношения идентификации и руководства. В идеале -- брак по любви, в жизни -- по указанию родителей, которые, однако, принимали во внимание прежде всего семейные интересы и материальные выгоды и во вторую очередь -- склонности детей. В некоторых, в том числе переводных с французского языка, руководствах для женщин, которым русские дамы особенно доверяли, рекомендовалось: «...девица, желающая быть супругой, не должна опираться на столь слабый тростник, как страсть, любовь, отвергающую всякий порядок, обещающую земной рай своим слепым последователям». На первом месте при заключении брака находились не чувства или даже не интересы жениха и невесты, а интересы двух семей, поскольку брак являлся соглашением не двух человек --жениха и невесты, а двух семей, двух родов. Такой подход к браку был типичным для дворян, начиная от бедных и кончая титулованными и императорскими особами.
Но указ Петра I о запрещении принуждать к вступлению в брак тем не менее соблюдался. У детей спрашивали согласия и приватно, и публично и, как правило, его получали. А. Т. Болотов в подробностях описывает в своих мемуарах сватовство, помолвку и свадьбу своей дочери в 1793 г. Он и его жена два дня добивались согласия дочери на очень перспективный с точки зрения фамильных связей и материальных выгод брак, так как «не хотели ее неволить». Но что могла ответить девушка, если с женихом не была знакома, а лишь несколько раз его видела? Естественно, дочь ориентировалась на мнение родителей. В первый день, по словам Болотова, «дочь не имела от жениха отвращения и почти выттить (выйти замуж. -- Б. М.) за него согласилась». На второй день «наконец, сочтя, что по стечению всех обстоятельств оказывалось, что была на сие воля Господня, и предавшись на Его святой произвол, решилась она изъявить свое согласие и дала слово». О формальном соблюдении требования согласия жениха и невесты на вступление в брак писали и юристы, указывая многочисленные способы, которыми пользовались родители при давлении на детей.
При добровольно-принудительном характере заключения браков отношения супругов лишались любви и сильной привязанности, были слабо эмоционально окрашены. Применительно к XVI--XVII вв. американская исследовательница Е. Левин считает, что понятия любви и эмоциональной привязанности между супругами были чужды русским в то время (надо за метить: западным людям -- почти в той же мере). Сам Болотов был жертвой такого брака, но все его дети в матримониальных делах пошли по стопам родителя. Он жаловался в своих записка х, что после его свадьбы в 1765 г. «свычка наша (с женой. -- Б. М.) шла очень медленными стопами <...> Но что всего важнее, то к самому себе не мог я от ней (иметь. -- Б. М.) ни малейших взаимных ласк и приветливости». Его надежда найти в жене человека, с которым бы он мог «разделять все свои душевные чувствования и все радости и утехи в жизни, сообщать обо всем свои мысли, заботы и попечения, пользоваться советами и утешениями», не сбылась. Такого человека он, однако, нашел в своей матери. И это было общим правилом. Женщина, не имевшая глубокой эмоциональной привязанности к своему мужу, находила ей компенсацию в любви к сыновьям, но не к дочерям, которых она была обязана наставлять, учить, но не любить. Такие же отношения были характерны и для русских императорских семей.
Возможно, мужчины, которым позволяли средства, находили выход в бигамии, другие -- в интимных связях со своими крепостными девушками, что, несмотря на запрещение закона, было довольно распространено. Некоторые помещики не довольствовались одной любовницей и заводили целые гаремы.
Отсутствию глубоких эмоциональных привязанностей между родителями и детьми способствовали способы воспитания и образования дворянских детей. В зажиточных семьях сразу после рождения ребенок переходил на попечение кормилицы и нянек. С 5--7 лет к нему приставляли домашних учителей и гувернеров. Затем он поступал в какое-нибудь учебное заведение, по окончании которого мужчины шли на службу, а женщины выходили за муж. В бедных дворянских семьях до поступления в учебное заведение воспитанием и образованием занимались сами родители. Для дворян в XVIII в., так же как для крестьян, мещан и купцов, самостоятельная жизнь начиналась рано. Как правило, всякое учение заканчивалось к 16 годам, если образование продолжалось за границей, -- к 18--20 годам. С этого возраста молодые люди вступали на поприще, какое кому предназначалось по положению и образованию, -- военное, гражданское, придворное. «В 15 лет уже оканчивалось воспитание мальчиков, -- писал крупный чиновник Ф. Ф. Вигель (1786--1856). -- Полагали, что они уже всему выучены, и спешили их отдать в службу, чтобы они ранее могли выйти в чины». Гражданская служба могла начинаться еще раньше -- с 13--14 и даже с 10 лет. Дети бедных дворян и чиновников нередко были вынуждены заниматься какой-нибудь канцелярской работой с детского возраста. Эта традиция XVII в. просуществовала до начала XIX в., постепенно отмирая по мере повышения требований к служебной годности чиновников. Но 16--18 лет считались нормальным возрастом для начала службы и в первой половине XVIII в.
Зависимость детей от родителей и значение родственных, фамильных связей имели столь большое значение, что даже после женитьбы взрослые дети, которые, как правило, жили отдельно от родителей, обязаны были считаться с их мнением, принимать важные решения после совета с ними, демонстрировать им свою любовь, преданность и покорность. Таковы были правила, и нарушение их влекло за собой потерю доброго имени в обществе и лишение наследства, которое при нормальных обстоятельствах переходило к женщинам после смерти матери, к мужчинам -- после смерти отца, но в конечном счете зависело от завещания.
Как видим, дворянская семья строилась на тех же принципах, что и семьи крестьян и торгово-промышленного населения города. Она так же была интегрирована в дворянскую корпорацию, как крестьянская семья -- в общину, мещанская -- в мещанское, купеческая -- в купеческое общество. Но между дворянской семьей и семьями простого народа существовали различия. Господство главы семьи в дворянских семьях носило утонченный, просвещенный характер. Детей физически наказывали, но не столь сильно, как в крестьянских или мещанских семьях. Однако как просвещенный абсолютизм не переставал быть абсолютизмом, так и просвещенный авторитаризм оставался авторитаризмом. Известный юрист М. А. Филиппов считал, что положение женщин и детей в семьях привилегированных сословий ничем практически не отличалось от положения крепостных: во всех важных вопросах они должны были получать согласие-благословение главы семьи. Лишь в семьях, где женщины имели значительную собственность и в материальном отношении были абсолютно независимы от своих мужей, они имели самостоятельность. Но это были немногочисленные семьи богатых и знатных фамилий.
Второй существенной особенностью дворянских семей являлось то, что в течение XVIII в. дворянство постепенно отказывалось от традиционных русских обрядов и принимало европейские ритуалы семейной жизни. Возьмем, к примеру, свадьбу. Известный бытописатель А. Терещенко заметил в 1848 г.: «Обряд свадеб боярских, дворян и простого звания был весьма долгое время единообразно общий и отличался только пышностью». Но начиная с царствования Петра I обряды стали быстро европеизироваться. «В царствование Елизаветы изменились свадьбы еще более, а ныне дворянство и простое сословие отправляет их совершенно отдельно (по -разному. -- Б. М). Дворянство, особенно живущее в столицах, в больших городах, заимствуя иностранные обыкновения, отчуждалось от отечественных <...> Венчание сопровождается пышным поездом, а свадьба заменяется нередко бальною музыкою и роскошным вечерним угощением <...> Вообще едва остались следы прежних свадеб между дворянством, и должно сказать к чести купеческого сословия, особенно простого, что оно бережет еще предания старины». Однако случилось это далеко не сразу. В 1760-е гг. в дворянских семьях еще практиковался обычай публичной проверки целомудрия невесты путем демонстрации простыни. После застолья молодые удалялись, а гости дожидались свидетельства целомудрия, чтобы поздравить невесту и ее родственников. «Сие обыкновение почиталось так свято, -- свидетельствовал А. Т. Болотов, -- что и помыслить было невозможно о преступлении оного».
Во второй четверти XIX в. русское образованное общество захватили идеи просвещения и романтизма, которые поднимали значение личности, женщины, любви, детей в жизни человека. Тогда же появились журналы для женщин, и вопрос о женской эмансипации впервые стал предметом внимания русского общественного мнения. Под влиянием новых идей внутрисемейные отношения в дворянских семьях мало-помалу начали гуманизироваться. По свидетельству Е. П. Яньковой (1768--1861) -- представительницы богатого и культурного дворянства, отношения между родителями и детьми в 1850-е гг. решительно отличались от того, что было в конце XVIII--начале XIX в. «В то время дети не бывали при родителях неотлучно, как теперь, и не смели прийти, когда вздумается, а приходили поутру поздороваться, к обеду, к чаю и к ужину или когда позовут за чем -нибудь. Отношения детей к родителям были совсем не такие, как теперь; мы не смели сказать: за что вы на меня сердитесь, а говорили: за что вы изволите гневаться <...> Мы наших родителей боялись, любили и почитали. Теперь дети отца и матери не боятся. В наше время никогда никому и в мысль не приходило, чтобы можно было ослушаться отца или мать и беспрекословно не исполнить, что приказано», дети не смели при родителях сесть без разрешения, отвечали не иначе, как стоя, и т. д. «Такого панибратства, как теперь, не было; и, право, лучше было, больше чтили старших, было больше порядка в семействах и благочестия <...> Теперь все переменилось». Особенно сильно изменились отношения между матерями и дочерьми. Лишенные возможности найти применение своим силам на общественном поприще, образованные дворянские женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей, так как образование мальчиков по традиции было прерогативой отцов и выбранных последними домашних учителей и учебных заведений. Уже в середине XI X в. влияние матерей оказалось очень существенным: они поощряли дочерей к отходу от традиционно уготованной роли женщины, замкнутой в среде семейных отношений, пробуждали в них интерес к общественной и политической жизни, воспитывали в дочерях чувство личности, самостоятельности. Плоды такого воспитания сказались через 10--20 лет: русское революционное движение привлекло в свои ряды десятки женщин из привилегированного класса.
В пореформенное время процесс демократизации семейных отношений пошел значительно быстрее, так как получил поддержку в общественном мнении и в правительственной политике по женскому вопросу. Педагогическая наука, а вслед за ней и общественное мнение выступили реши - тельными поборниками партнерских, гуманных отношений между родителями и детьми. Ребенок больше не рассматривался как существо, наполненное злыми чувствами и помыслами, которые следовало вышибать из него строгим наказанием. Книга В. Н. Жук «Мать и дитя», посвященная пропаганде новых отношений между родителями и детьми с первых лет жизни ребенка, в течение 1880--1914 гг. выдержала 10 изданий. Большой популярностью пользовались книги Е. И. Конради и П. Ф. Каптерева,205 посвященные той же проблеме. Телесные наказания были запрещены в школе и вытеснялись из семьи. По мнению некоторых педагогов, в 1860--1870-е гг. родители в своем либерализме зашли так далеко, что забыли о всякой дисциплине.
«Прежде (в крепостное время. -- Б. М.) воспитывали только страхом. Служебные отношения низших к высшим, крепостных к господам, детей к родителям--все сдерживалось только страхом, боязнью прогневать власть имеющего и получить за это возмездие. Никто не думал, чтобы приучить ребенка или подчиненного исполнять свою обязанность из сознания долга, общественной необходимости, из уважения и любви к личности власть имеющего. Вселять страх было единственным стремлением начальства и родителей, чтобы сдерживать в узде детей и подчиненных, чтобы заставлять их повиноваться и выполнять обязанности. В освободительный период родители поняли, что страх плохой воспитатель, и гнушались внушать его своим детям. Многие не понимали в то время, что, изгоняя из воспитательной практики страх, необходимо ввести последовательную дисциплину и необходимо обращать особенное внимание на развитие в ребенке деликатности и уважения к близким».
В пореформенное время в педагогической науке и общественном мнении укрепилась идея, что между отношениями в семье и отношениями в обществе существует тесная связь и невозможно исправлять одно, не исправляя другого. «Семья есть микрокосм того общества, которое ее создало, и потому между обществом и семьей существует самая тесная солидарность, -- считал популярный в пореформенное время публицист Н. В. Шелгунов. -- Каждая семья настолько дурна или хороша, насколько дурно или хорошо создавшее ее общество. Созданная сама обществом, она в свою очередь воспитывает для него членов, и в этом заколдованном круге вращается воспитание». Отсюда большое внимание уделялось положению в семье не только детей, но и женщины, гармоническим отношениям между супругами. Изменяющийся менталитет образованного русского общества оказывал положительное влияние на демократизацию отношений в семье, на превращение патриархальных семей в эгалитарные, в которых отношения между супругами строятся на основе равенства. Подтверждение этому мы находим во многих мемуарах. «Прежнего страха перед отцом дети уже не испытывали, -- отмечала О. П. Верховская (1847--?). -- Никаких розог, никаких наказаний, а тем более истязаний не было и в помине. Очевидно, крепостная реформа оказала свое влияние и на воспитание детей».
Однако не следует преувеличивать степень демократизации отношений да же в семьях интеллигенции. Например, известная общественная деятельница конца XIX--начала XX в. А. К. Черткова (1859--1927) пишет в воспоминаниях о своих родителях: «Отец во всех своих вкусах, привычках, отношениях к людям, женщинам, детям скорее был азиат, чем европеец», он считал, что «девочек наказывать нельзя, а мальчиков нужно, иначе из них выходит „размазня": когда бьешь с умом, за дело, всегда впрок идет». Он признавался дочери, что когда служил офицером, то бил солдат «в морду». Утрата девственности до брака по-прежнему считалась предосудительной, и на этой почве совершались преступления. В 1880 г. петербуржец, занимавший значительный пост в страховом обществе, и его жена убили мужчину, соблазнившего последнюю в бытность ее гувернанткой. Мотив -- месть за утрату девственности. Известный художник К. Коровин (1861 -- 1939) рассказывает в своих воспоминаниях, как он с братьями побил свою сестру за «прелюбодеяние», и все знакомые и родственники были согласны с суровым наказанием, включая саму девушку. Патриархальные отношения доминировали и в императорских семьях. Например, Александр III был «суров по отношению к своим детям: решительно ни в чем не сносил ни малейшего противоречия». Вероятно, только в семье Николая II под влиянием его жены произошел переход к отношениям, «свойственным мещанскому немецкому семейству», хотя он и старался подражать своему отцу даже в житейских мелочах.
Весьма архаичная черта брачно-семейно-сексуальных отношений даже среди дворянства и интеллигенции заключалась в том, что они не рассматривались как личное дело каждого человека, а являлись отношениями публичными или общественными, что выражало глубокую преемственность с XVII в. Это хорошо видно из того факта, что адюльтер, кровосмешение, бисексуализм, неуважение к родителям, злоупотребление родительской властью, аборт и некоторые другие проступки или виды отклоняющегося поведения вплоть до 1917 г. рассматривались как уголовные преступления, т. е. как преступления против общества и общественного порядка, а не как частные дела. Таким образом, даже среди немногочисленной элиты русского общества брачно-семейные отношения вплоть до 1917 г. сохраняли многие черты традиционного семейного порядка. Русская художественная литера тура дает многочисленные примеры существования пережитков патриархально-авторитарных отношений в семьях дворян и интеллигенции в конце XIX--начале XX в.
Во второй половине XIX в. популярным сюжетом было сравнение положения женщины по закону и обычаю, т. е. в семьях городского сословия и дворян, с одной стороны, и в семьях крестьян -- с другой. Некоторые современники-юристы приходили к выводу, что обычай обеспечивал большие личные права крестьянке, чем закон -- горожанке. Среди историков мнения также разделились. В действительности все зависит от того, какой аспект иметь в виду. С точки зрения имущественных и наследственных прав, возможностей получения образования, защищенности от притеснений мужа преимущество было на стороне дворянок и женщин из городского сословия, с точки зрения права на работу крестьянки, как в значительной мере и мещанки, имели больше прав, но по необходимости это право являлось обязанностью работать и в доме, и в хозяйстве. Во внутрисемейных отношениях женщины из привилегированных слоев имели преимуществом более гуманное с ними обращение -- по крайней мере в прессе и литературе не слышно жалоб на избиение женщин мужьями как постоянном факте семейной жизни. Но женщины из высшего и среднего дворянства до середины XIX в. сравнительно мало общались со своими детьми и не наслаждались в полной мере радостями материнства; лишь во второй половине XIX--начале XX в. отчуждение между родителями и детьми постепенно исчезало; оно отчасти со хранилось только в очень богатых семьях. Напротив, воспитание детей до 7 лет у крестьян и городских сословий являлось обязанностью исключительно женщин. Но, по-видимому, обремененные тяжелой работой по хозяйству и большим количеством детей, женщины низших классов не испытывали особых радостей материнства.
Другой спорный вопрос состоял в оценке положения женщины в семье в России и западноевропейских странах. И здесь мнения разделились. Одни отдавали предпочтение законодательству и практике в России, другие -- на Западе. «Иностранцев всегда поражало то сравнительно более выгодное положение, в которое поставлена как законом, так и общими нравами и обычаями русская женщина, несмотря на общую отсталость нашего законодательства в деле гарантий личных прав граждан», -- отмечал известный юрист И. Г. Оршанский. Если разделить вопрос о правовом положении женщины на отдельные аспекты, то оказывается, что в XIX--начале XX в. русские женщины перед западноевропейскими имели единственное преимущество в правах собственности и наследования.
Список использованной литературы
дворянский семья брак
1. Миронов Б. Н. - Социальная история России периода империи (XVIII--начало XX в.) В 2 Т. - 2003. Т 1.
: Предлагаю: речевой этикет в Российской империи начала ХХ века в быту и армии. От дворника до императора. Читаем книжки, смотрим кино и сериалы, ходим в театры… Сталкиваемся с «вашим превосхожительством» и «вашим сиятельством». Однако чётких канонов, подробно регламентирующих нормы обращения, трудно найти, а те работы, которые есть — фрагментарны и малопригодны. Как темка?
Слово «этикет» ввел в обиход французский король Людовик XIV в XVII веке. На одном из пышных приемов у этого монарха приглашенным были вручены карточки с правилами поведения, которые должны соблюдать гости. От французского названия карточек — «этикеток» — и произошло понятие «этикет» — воспитанность, хорошие манеры, умение вести себя в обществе. При дворах европейских монархов строго соблюдался придворный этикет, исполнение которого требовало как от августейших лиц, так и от окружения выполнения жестко регламентированных правил и норм поведения, иногда доходивших до абсурда. Так, например, испанский король Филипп III предпочел сгореть у своего камина (у него вспыхнули кружева), чем самому гасить огонь (ответственный за церемониал придворного огня отлучился).
Речевой этикет – «национально специфичные правила речевого поведения, реализующиеся в системе устойчивых формул и выражений в принятых и предписываемых обществом ситуациях «вежливого» контакта с собеседником. Такими ситуациями являются: обращение к собеседнику и привлечение его внимания, приветствие, знакомство, прощание, извинение, благодарность и т.д.» (Русский язык. Энциклопедия).
Таким образом, речевой этикет представляет собой нормы социальной адаптации людей друг к другу, он призван помочь организовать эффективное взаимодействие, сдерживать агрессию (как свою, так и чужую), служить средством создания образа «своего» в данной культуре, в данной ситуации.
Речевой этикет в узком смысле понимания этого термина используется в этикетных ситуациях общения при выполнении определенных этикетных действий. Эти действия могут иметь значение побуждения (просьба, совет, предложение, команда, приказ, требование), реагирования (реактивные речевые акты: согласие, несогласие, возражение, отказ, разрешение), социального контактирования в условия установления контакта (извинение, благодарность, поздравление), его продолжения и завершения.
Соответственно, основными этикетными жанрами являются: приветствие, прощание, извинение, благодарность, поздравление, просьба, утешение, отказ, возражение… Речевой этикет распространяется на устное и письменное общение.
При этом для каждого речевого жанра речевого этикета характерно богатство синонимичных формул, выбор которых определяется сферой общения, особенностями коммуникативной ситуации и характером взаимоотношений общающихся. Например, в ситуации приветствия: Здравствуйте! Доброе утро! Добрый день! Добрый вечер! (Очень) рад Вас приветствовать (видеть)! Разрешите Вас поприветствовать! Добро пожаловать! Мое почтение! Привет! Какая встреча! Ну и встреча! Кого я вижу! и др.
Таким образом, приветствие помогает не только выполнить соответствующее этикетное речевое действие при встрече, но и задать некую рамку общения, сигнализировать об официальных (Разрешите Вас поприветствовать! ) или неофициальных (Привет! Какая встреча! ) отношениях, задать некую тональность, например, шутливую, если молодой человек на приветствие ответит: Мое почтение! и т.д. Аналогичным образом распределяются по сфере их использования и остальные этикетные формулы.
Обращение (устно или письменно) к лицам, имеющим чины, было строго регламентировано и называлось титулом.Эти приторные словеса должны были знать все холопы, как «ОТЧЕ НАШ». ИНАЧЕ МОГЛИ БЫТЬ КРУПНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ!!!
Подданные русского государя непременно наказывались за прописки царского титула. И так же мера наказания зависела от серьезности проступка. Наказание по данному вопросу - являлось прерогативой высшей власти. Мера наказания фиксировалась либо в царском именном указе, либо в царском указе с боярским приговором. Наиболее распространенными наказаниями были битье кнутом или батогами, тюремное заключение на незначительный срок. Непременному наказанию подвергался не только факт искажения титула русского государя, но и применение одной или нескольких его формул к лицу, не обладавшему царским достоинством. Даже в иносказательном смысле подданным московского государя запрещалось употреблять по отношению друг к другу слова «царь», «величество» и пр. Если же такой факт имел место, он служил поводом для начала розыскной операции, ставился на контроль высшей власти. Показательный пример - «Именной царский указ «Об урезании языка Проньке Козулину, если по розыску окажется, что он называл Демку Прокофьева царем Ивашки Татариинова». Можно сказать, что в рассматриваемый период посягательство на царский титул было фактически приравнено к посягательству на государя.
Дворянский этикет .
Использовались такие формулы титулования: уважительным и официальным обращением было «милостивый государь, милостивая государыня». Так обращались к незнакомым людям, либо при внезапном охлаждении или обострении отношений. Кроме того, с таких обращений начинались все служебные документы.
Затем первый слог был отброшен, и появились слова «сударь, сударыня» . Так стали обращаться к людям имущим и образованным, как правило, незнакомым.
В служебной среде (гражданской и военной) существовали такие правила обращения: от младшего по чину и званию требовалось обращение к старшему по титулу – от «Вашего благородия» до «Вашего высокопревосходительства»; к особам царской фамилии – «Ваше высочество» и «Ваше величество»; к императору и его жене обращались «Ваше императорское величество»; великие князья (близкие родственники императора и его жены) титуловались «императорским высочеством».
Часто прилагательное «императорское» опускалось, и при общении использовали только слова «величество» и «высочество» («К его величеству с поручением…»).
Князья, не принадлежавшие к царствующему дому, и графы со своими женами и незамужними дочерями, титуловались «Ваше сиятельство», светлейшие князья – «Ваша светлость».
Вышестоящие по службе обращались к подчиненным со словом «господин» с добавлением фамилии либо чина (должности). Люди, равные по титулу, обращались друг к другу без формулы титулования (например, «Послушай, граф…».
Простолюдины, которые не знали чинов и знаков различия, использовали такие обращения, как барин, барыня, батюшка, матушка, сударь, сударыня, к девицам – барышня. А наиболее почтительной формой обращения к барину, независимо от его чина, было «Ваше благородие».
Воинский этикет . Система обращений соответствовала системе воинских званий. Полным генералам положено говорить Ваше Высокопревосходительство, генерал-лейтенантам и генерал-майорам - Ваше Превосходительство. Начальников и старших из штаб- и обер-офицеров офицеры, подпрапорщики и кандидаты на классную должность называют по чину, прибавляя слово господин, например господин капитан, господин полковник, прочие нижние чины титулуют штаб-офицеров и капитанов - Ваше Высокоблагородие, остальных обер-офицеров - Ваше благородие (имеющих графский или княжеский титул - Ваше Сиятельство).
Департаментский этикет использовал в значительной мере ту же систему обращений, что и воинский.
В русском государстве в XVI — XVII веках существовала практика ведения «чинов» — разрядных книг, в которые ежегодно заносились записи о состоявшихся назначениях служилых людей на высшие военные и государственные должности и о царских поручениях отдельным должностным лицам.
Первая разрядная книга была составлена в 1556 г. при Иване Грозном и охватывала все назначения за 80 лет с 1475 г. (начиная с княжения Ивана III). Книга велась в Разрядном приказе. В приказе Большого дворца параллельно велась книга «дворцовых разрядов», в которую заносились «повседневные записи» о назначениях и поручениях в придворных службах служилых людей. Разрядные книги были отменены при Петре I, который ввел единую систему чинов, закрепленную Табелем о рангах 1722 г.
«Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных» - закон о порядке государственной службы в Российской империи (соотношение чинов по старшинству, последовательность чинопроизводства). Утверждена 24 января (4 февраля) 1722 императором Петром I, просуществовала с многочисленными изменениями вплоть до революции 1917 года.
Цитата: «Табель о рангах всех чинов, воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины; и которые в одном классе» - Пётр I 24 января 1722 г.
В Табели о рангах устанавливались чины 14 классов, каждому из которых соответствовала определенная должность на военной, морской, гражданской или придворной службе.
В русском языке термин «чин» означает степень отличия, ранг, звание, разряд, категорию, класс. Декретом советской власти от 16 декабря 1917 г. все ранги, классные чины и звания были упразднены. В наши дни термин «ранг» сохранился в Военно-морском флоте России (капитан 1-го, 2-го, 3-го ранга), в иерархии дипломатов и служащих ряда других ведомств.
При обращении к лицам, имевшим те или иные чины «Табели о рангах», лица равные по чину или нижестоящие были обязаны употреблять следующие титулы (в зависимости от класса):
«ВАШЕ ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО» - к лицам в чинах 1 и 2 классов;
«ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО» - к лицам в чинах 3 и 4 классов;
«ВАШЕ ВЫСОКОРОДИЕ» - к лицам в чинах 5 класса;
«ВАШЕ ВЫСОКОБЛАГОРОДИЕ» - к лицам в чинах 6–8 классов;
«ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ» - к лицам в чинах 9–14 классов.
Кроме того, в России существовали титулы, употреблявшиеся при обращении к членам Императорского дома Романовых и лицам дворянского происхождения:
«ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО» - к императору, императрице и вдовствующей императрице;
«ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЫСОЧЕСТВО» - к великим князьям (детям и внукам императора, а в 1797–1886 гг. и правнукам и праправнукам императора);
«ВАШЕ ВЫСОЧЕСТВО» - к князьям императорской крови;
«ВАША СВЕТЛОСТЬ» - к младшим детям правнуков императора и их мужским потомкам, а также к светлейшим князьям по пожалованию;
«ВАШЕ СИЯТЕЛЬСТВО» - к князьям, графам, герцогам и баронам;
«ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ» - ко всем остальным дворянам.
При обращении к духовным лицам в России употреблялись следующие титулы:
«ВАШЕ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО» - к митрополитам и архиепископам;
«ВАШЕ ПРЕОСВЯЩЕНСТВО» - к епископам;
«ВАШЕ ВЫСОКОПРЕПОДОБИЕ» - к архимандритам и игуменам монастырей, протоиереям и иереям;
«ВАШЕ ПРЕПОДОБИЕ» - к протодиаконам и диаконам.
В случае назначения чиновника на должность, класс который был выше его чина, он пользовался общим титулом по должности (напр., губернский предводитель дворянства пользовался титулом III-IV классов — «ваше превосходительство», даже если по чину или по происхождению имел титул «ваше благородие»). При письменном офиц. обращении низших должностных лиц к высшим назывались оба титула, причем частный употреблялся и по должности, и по чину и следовал за общим титулом (напр., «его превосходительству товарищу министра финансов тайному советнику»). С сер. 19 в. частный титул по чину и фамилия стали опускаться. При аналогичном обращении к низшему должностному лицу сохранялся только частный титул по должности (фамилия не указывалась). Равные же должностные лица обращались друг к другу либо как к низшим, либо по имени и отчеству с указанием общего титула и фамилии на полях документа. Почетные звания (кроме звания члена Гос. совета) обычно также включались в состав титула, причем в этом случае частный титул по чину, как правило, опускался. Лица, не имевшие чина, пользовались общим титулом в соответствии с классами, к к-рым приравнивалось принадлежавшее им звание (напр., камер-юнкеры и мануфактур-советники получали право на общий титул «ваше высокоблагородие»). При устном обращении к высшим чинам употреблялся общий титул; к равным и низшим гражд. чинам обращались по имени и отчеству или фамилии; к воен. чинам — по чину с добавлением фамилии или без нее. Нижние чины к подпрапорщикам и унтер-офицерам должны были обращаться по чину с добавлением слова «господин» (напр., «господин фельдфебель»). Существовали также титулы по происхождению (по «достоинству»).
Особая система частных и общих титулов существовала для духовенства. Монашествующее (черное) духовенство разделялось на 5 рангов: митрополит и архиепископ титуловались — «ваше высокопреосвященство», епископ — «ваше преосвященство», архимандрит и игумен — «ваше высокопреподобие». Три высших ранга именовались также архиереями, и к ним могли обращаться с общим титулом «владыка». Белое духовенство имело 4 ранга: протоиерей и иерей (священник) титуловались — «ваше высокопреподобие», протодьякон и дьякон — «ваше преподобие».
Все лица, имевшие чины (воен., гражд., придворные), носили форменную одежду, согласно роду службы и классу чина. Чины I-IV классов имели у шинелей красную подкладку. Особые мундиры полагались лицам, обладавшим почетными званиями (статс-секретарь, камергер и т. п.). Чины императорской свиты носили погоны и эполеты с императорским вензелем и аксельбанты.
Присвоение чинов и почетных званий, так же как и назначение на должности, награждение орденами и пр., оформлялось приказами царя по воен., гражд. и придворному ведомствам и отмечалось в формулярных (послужных) списках. Последние были введены еще в 1771, но получили окончательную форму и стали вестись систематически с 1798 в качестве обязательного док-та для каждого из лиц, находившихся на гос. службе. Эти списки являются важным историческим источником при изучении служебной биографии этих лиц. С 1773 стали ежегодно публиковаться списки гражд. чинов (в т. ч. и придворных) I-VIII классов; после 1858 продолжалось издание списков чинов I-III и отдельно IV классов. Издавались и аналогичные списки генералов, полковников, подполковников и армейских капитанов, а также «Список лицам, состоявшим в морском ведомстве, и флота адмиралам, штаб- и обер-офицерам…».
После Февральской революции 1917 система титулования была упрощена. Чины, звания и титулы были упразднены декретом ВЦИК и СНК от 10 нояб. 1917 «Об уничтожении сословий и гражданских чинов».
В повседневной деловой обстановке (деловая, рабочая ситуация) также используются формулы речевого этикета. Например, при подведении итогов работы, при определении результатов распродажи товаров или участия в выставках, при организации различных мероприятий, встреч возникает необходимость кого-то поблагодарить или, наоборот, вынести порицание, сделать замечание. На любой работе, в любой организации у кого-то может появиться необходимость дать совет, высказать предложение, обратиться с просьбой, выразить согласие, разрешить, запретить, отказать кому-то.
Приведем речевые клише, которые используются в данных ситуациях.
Выражение благодарности:
Позвольте (разрешите) выразить (большую, огромную) благодарность Николаю Петровичу Быстрову за отлично (прекрасно) организованную выставку.
Фирма (дирекция, ректорат) выражает благодарность всем сотрудникам (преподавательскому составу) за…
Должен выразить начальнику отдела снабжения (свою) благодарность за…
Позвольте (разрешите) выразить большую (огромную) благодарность…
За оказание какой-либо услуги, за помощь, важное сообщение, подарок принято благодарить словами:
Я благодарен вам за то, что…
-(Большое, огромное) спасибо вам (тебе) за…
-(Я) очень (так) благодарен вам!
Эмоциональность, экспрессивность выражения благодарности усиливается, если сказать:
Нет слов, чтобы выразить вам (мою) благодарность!
Я до такой степени благодарен вам, что мне трудно найти слова!
Вы не можете себе представить, как я благодарен вам!
– Моя благодарность не имеет (не знает) границ!
Замечание, предупреждение:
Фирма (дирекция, правление, редакция) вынуждена сделать (серьезное) предупреждение (замечание)…
К (большому) сожалению (огорчению), должен (вынужден) сделать замечание (вынести порицание)…
Нередко люди, особенно наделенные властью, считают необходимым высказывать свои предложения, советы в категорической форме:
Все (вы) обязаны (должны)…
Вам непременно следует поступить так…
Советы, предложения, высказанные в такой форме, похожи на приказание или распоряжение и не всегда рождают желание следовать им, особенно если разговор происходит между сослуживцами одного ранга. Побуждение к действию советом, предложением может быть выражено в деликатной, вежливой или нейтральной форме:
Разрешите (позвольте) дать вам совет (посоветовать вам)…
Разрешите предложить вам…
-(Я) хочу (мне хотелось бы, мне хочется) посоветовать (предложить) вам…
Я посоветовал бы (предложил бы) вам…
Я советую (предлагаю) вам…
Обращение с просьбой должно быть деликатным, предельно вежливым, но без излишнего заискивания:
Сделайте одолжение, выполните (мою) просьбу…
Если вам не трудно (вас это не затруднит)…
Не сочтите за труд, пожалуйста, отнесите…
-(Не) могу ли я попросить вас…
– (Пожалуйста), (очень вас прошу) разрешите мне…
Просьба может быть выражена с некоторой категоричностью:
Настоятельно (убедительно, очень) прошу вас (тебя)…
Согласие, разрешение формулируется следующим образом:
-(Сейчас, незамедлительно) будет сделано (выполнено).
Пожалуйста (разрешаю, не возражаю).
Согласен отпустить вас.
Согласен, поступайте (делайте) так, как вы считаете.
При отказе используются выражения:
-(Я) не могу (не в силах, не в состоянии) помочь (разрешить, оказать содействие).
-(Я) не могу (не в силах, не в состоянии) выполнить вашу просьбу.
В настоящее время это (сделать) невозможно.
Поймите, сейчас не время просить (обращаться с такой просьбой).
Простите, но мы (я) не можем (могу) выполнить вашу просьбу.
– Я вынужден запретить (отказать, не разрешить).
Среди деловых людей любого ранга принято решать особенно важные для них вопросы в полуофициальной обстановке. Для этого устраиваются охота, рыбалка, выезд на природу, следует приглашение на дачу, в ресторан, сауну. В соответствии с обстановкой меняется и речевой этикет, он становится менее официальным, приобретает непринужденный эмоционально-экспрессивный характер. Но и в такой обстановке соблюдается субординация, не допускается фамильярный тон выражений, речевая «распущенность».
Немаловажным компонентом речевого этикета является комплимент. Тактично и вовремя сказанный, он поднимает настроение у адресата, настраивает его на положительное отношение к оппоненту. Комплимент говорится в начале разговора, при встрече, знакомстве или во время беседы, при расставании. Комплимент всегда приятен. Опасен только неискренний комплимент, комплимент ради комплимента, чрезмерно восторженный комплимент.
Комплимент относится к внешнему виду, свидетельствует об отличных профессиональных способностях адресата, его высокой нравственности, дает общую положительную оценку:
Вы хорошо (отлично, прекрасно, превосходно, великолепно, молодо) выглядите.
Вы не меняетесь (не изменились, не стареете).
Время вас щадит (не берет).
Вы (так, очень) обаятельны (умны, сообразительны, находчивы, рассудительны, практичны).
Вы хороший (отличный, прекрасный, превосходный) специалист (экономист, менеджер, предприниматель, компаньон).
Вы хорошо (отлично, прекрасно, превосходно) ведете (свое) хозяйство (дело, торговлю, строительство).
Вы умеете хорошо (прекрасно) руководить (управлять) людьми, организовывать их.
С вами приятно (хорошо, отлично) иметь дело (работать, сотрудничать).
Общение предполагает наличие еще одного слагаемого, еще одного компонента, который проявляет себя на всем протяжении общения, является его неотъемлемой частью, служит перекидным мостиком от одной реплики к другой. И в то же время норма употребления и сама форма слагаемого окончательно не установлены, вызывают разногласие, являются больным местом русского речевого этикета.
Об этом красноречиво говорится в письме, опубликованном в «Комсомольской правде» (24.01.91) за подписью Андрей. Поместили письмо под заглавием «Лишние люди». Приведем его без сокращений:
У нас, наверное, в одной-единственной стране мира нет обращения людей друг к другу. Мы не знаем, как обратиться к человеку! Мужчина, женщина, девушка, бабуся, товарищ, гражданин – тьфу! А может, лицо женского пола, лицо мужского пола! А легче – эй! Мы – никто! Ни для государства, ни друг для друга!
Автор письма в эмоциональной форме, достаточно остро, используя данные языка, ставит вопрос о положении человека в нашем государстве. Таким образом, синтаксическая единица – обращение – становится социально значимой категорией.
Чтобы разобраться в этом, необходимо осмыслить, в чем заключается особенность обращения в русском языке, какова его история.
Обращение испокон веков выполняло несколько функций. Главная из них – привлечь внимание собеседника. Это – вокативная функция.
Поскольку в качестве обращений используются как собственные имена (Анна Сергеевна, Игорь, Саша), так и названия людей по степени родства (отец, дядя, дедушка), по положению в обществе, по профессии, должности(президент, генерал, министр, директор, бухгалтер), по возрасту и полу (старик, мальчик, девочка), обращение помимо вокативной функции указывает на соответствующий признак.
Наконец, обращения могут быть экспрессивно и эмоционально окрашенными, содержать оценку: Любочка, Маринуся, Любка, болван, остолоп, недотепа, шалопай, умница, красавица. Особенность таких обращений заключается в том, что они характеризуют как адресата, так и самого адресанта, степень его воспитанности, отношение к собеседнику, эмоциональное состояние.
Приведенные слова-обращения используются в неофициальной ситуации, только некоторые из них, например, собственные имена (в их основной форме), названия профессий, должностей служат обращениями и в официальной речи.
Отличительной чертой официально принятых обращений на Руси было отражение социального расслоения общества, такой его характерной черты, как чинопочитание.
Не поэтому ли в русском языке корень чин оказался плодовитым, дав жизнь
Словам: чиновник, чиновничество, благочинный, благочиние, чинолюбие, чинопочитание, чиноначалъник, чиноначалъствовать, бесчинный, бесчинствовать, чиноразрушитель, чиногубитель, чинопочитатель, чинокрад, чинно, чинность, подчиниться, подчинение,
Словосочетаниям: не по чину, раздать по чинам, чин чином, большой чин, не разбирая чинов, не чинясь, чин по чину;
Пословицам: Чин чина почитай, а меньшой садись на край; Пуля чинов не разбирает; Дураку, что большому чину, везде простор; Целых два чина: дурак да дурачина; А тот бы и в чинах, да жаль, карманы пусты.
Показательны также формулы посвящений, обращений и подписи самого автора, культивировавшиеся в XVIII веке. Например, труд М.В. Ломоносова «Российская грамматика» (1755) начинается посвящением:
Пресветлейшему государю, великому князю Павлу Петровичу, герцогу голстейн-шлезвигскому, сторманскому и дитмарскому, графу олденбургскому и долмангорскому и прочая, милостивейшему государю…
Затем идет обращение:
Пресветлейший государь, великий князь, милостивейший государь!
И подпись:
вашего императорского величества всенижайший раб Михаила Ломоносов.
Социальное расслоение общества, неравенство, существовавшее в России несколько веков, нашло отражение в системе официальных обращений.
Во-первых, существовал документ «Табель о рангах», изданный в 1717–1721 гг., который затем переиздавался в несколько измененном виде. В нем перечислялись военные (армейские и флотские), гражданские и придворные чины. Каждая категория чинов подразделялась на 14 классов. Так, к 3-му классу относились генерал-поручик, генерал-лейтенант; вице-адмирал; тайный советник; гофмаршал, шталмейстер, егермейстер, гофмейстер, обер-церемонимейстер; к 6-му классу – полковник; капитан 1-го ранга; коллежский советник; камер-фурьер; к 12-му классу – корнет, хорунжий; мичман; губернский секретарь.
Помимо названных чинов, которые определяли систему обращений, существовали обращения ваше высокопревосходительство, ваше превосходительство, ваше сиятельство, ваше высочество, ваше величество, милостивейший (милостивый) государь, государь и др.
Во-вторых, монархический строй в России до XX века сохранял разделение людей на сословия. Для сословно организованного общества характерна была иерархия в правах и обязанностях, сословное неравенство и привилегии. Выделялись сословия: дворяне, духовенство, разночинцы, купцы, мещане, крестьяне. Отсюда обращения господин, госпожа по отношению к людям привилегированных социальных групп; сударь, сударыня – для среднего сословия или барин, барыня для тех и других, и отсутствие единого обращения к представителям низшего сословия. Вот что пишет по этому поводу Лев Успенский:
Мой отец был крупным чиновником и инженером. Взгляды его были весьма радикальными, да и по происхождению он был «из третьего сословия» – разночинец. Но, если бы ему даже пришла на ум фантазия обратиться на улице: «Эй, сударь, на Выборгскую!» или: «Господин извозчик, вы свободны?» он не возрадовался бы. Извозчик, скорее всего, принял бы его за подгулявшего типа, а то и просто рассердился бы: «Грешно, вам барин, ломаться над простым человеком! Ну какой я вам «господин»? Постыдились бы!» (Комс. пр. 18.11.77).
В языках других цивилизованных стран в отличие от русского существовали обращения, которые использовались как по отношению к человеку, занимающему высокое положение в обществе, так и к рядовому гражданину:мистер, миссис, мисс (Англия, США), сеньор, сеньора, сеньорита (Испания), синьор, синьора, синьорина (Италия), пан, пани (Польша, Чехия, Словакия).
«Во Франции, – пишет Л. Успенский, – и консьержка у входа в дом называет хозяйку-домовладелицу «мадам»; но и хозяйка, пусть без всякого почтения, обратится к своей служащей точно так же: «Бонжур, мадам Вижу!». Миллионер, случайно севший в такси, назовет шофера «мосье», и таксист скажет ему, открывая дверь: «Силь ву плэ, мосье!» – «Пожалуйста, сударь!» Там и это норма» (там же).
После Октябрьской революции особым декретом упраздняются все старые чины и звания. Провозглашается всеобщее равенство. Обращения господин – госпожа, барин – барыня, сударь – сударыня, милостивый государь (государыня) постепенно исчезают. Только дипломатический язык сохраняет формулы международной вежливости. Так, к главам монархических государств обращаются: Ваше величество, ваше превосходительство; иностранных дипломатов продолжают называть господин – госпожа.
Вместо всех существовавших в России обращений, начиная с 1917–1918 гг., получают распространение обращения гражданин и товарищ. История этих слов примечательна и поучительна.
Слово гражданин зафиксировано в памятниках XI века. Оно пришло в древнерусский язык из старославянского языка и служило фонетическим вариантом слова горожанин. И то и другое означало «житель города (града)». В этом значении гражданин встречается и в текстах, относящихся к XIX веку. Так у А.С. Пушкина есть строчки:
Не демон – даже не цыган,
А просто гражданин столичный.
В XVIII веке это слово приобретает значение «полноправный член общества, государства».
Самый занудный титул был конечно у императора.
Кого было принято называть «государь»?
Слово государь в России в старину употребляли безразлично, вместо господин, барин, помещик, вельможа. В XIX веке к царю обращались Всемилостивейший Государь, к великим князьям - Милостивейший Государь, ко всем частным лицам - милостивый государь (при обращении к высшему), милостивый государь мой (к равному), государь мой (к низшему). Слова сударь (также с ударением на второй слог), сударик (дружественное) употреблялись преимущественно в устной речи.
При одновременном обращении к мужчинам и женщинам часто говорят «Дамы и господа!». Это неудачная калька с английского языка (Ladies and Gentlemen). По-русски слово господа в равной степени соотносится с формами единственного числа господин и госпожа , а «госпожа» входит в число «господ».
После Октябрьской революции на смену «сударю», «сударыни», «господину», «госпоже» пришло слово«товарищ» . Оно снимало различия по полу (так обращались как к мужчине, так и к женщине) и по социальному статусу (так как к человеку с низким статусом нельзя было обратиться «сударь», «сударыня»). Слово товарищ при фамилии до революции указывало на членство в революционной политической партии, в том числе коммунистов.
Слова «гражданин»/«гражданка» предназначались для тех, в ком пока не видели «товарищей», и по сей день ассоциируются с репортажами из зала суда, а не с Французской революцией, которая ввела их в практику речи. Ну а после перестройки и некоторые «товарищи» стали «господами», и обращение осталось только в коммунистической среде.
источники
http://www.gramota.ru/
Емышева Е.М., Мосягина О.В. — История этикета. Придворный этикет в России в XVIIIв.
А я вам еще напомню и кто такие Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Родители и дети: причины бытовой преступности в Российской империи во второй половине XIX в.
В.С. Сидорова
Взаимоотношения родителей и детей находятся в прямой зависимости от организации семьи и ее традиций. Во второй половине XIX - начале XX в. произошли серьезные изменения в социальной и духовной сферах российского общества, которые выразились в частичном отказе от патриархальных устоев. В связи с этим индивидуальная семья встала на путь к ограничению родительского произвола в целях охраны детских интересов и к синтезу власти отца и матери в интересах детей.
Однако данный процесс гуманизации внутрисемейной жизни протекал достаточно медленно, болезненно и неравномерно в различных слоях общества. Долгое время сохранялись патриархально-крепостнические пережитки, тормозившие преобразования в семейно-брачных отношениях: «Наш русский народ - по природе добрый, но масса его еще коснеет в невежестве, а потому и неудивительно, если мы видим в нем примеры...жестокой тирании и к женщинам, и к детям; где страдают женщины, там терпят дети» .
Личные взаимоотношения родителей и детей, так же как взаимоотношения между супругами, регулировались гражданскими законами, не лишенными пробелов и недостатков и в этой сфере внутрисемейных отношений. В гражданском законодательстве по данному вопросу большое место уделялось моральному аспекту. По закону дети должны были оказывать родителям «чистосердечное почтение, послушание, покорность и любовь; служить им, в самом деле, отзываться об них с почтением и сносить родительские увещания и исправления терпеливо и без ропота» . Иными словами, действовавшее законодательство подразумевало полную зависимость детей от своих родителей. Исполнение данного закона контролировалось полицией, имеющей «попечения, чтобы молодые и младшие почитали старших и старых, чтобы дети повиновались родителям» .
Родителям в свою очередь предписывалось согласно ст. 172 Т. Х ч. 1 Свода законов «давать несовершеннолетним детям пропитание, одежду и воспитание, доброе и честное, по своему состоянию» . Однако исполнение указанных родительских обязанностей не было ничем обеспечено. Ни гражданский, ни уголовный закон не предусматривал никаких последствий отказа родителей от образования и нравственного воспитания детей: «Эти чувства не поддаются сколько-нибудь точному регламентированию со стороны закона и еще менее принудительному осуществлению» .
Согласно гражданским законам Российской империи родительская власть простиралась на детей обоего пола и всякого возраста и прекращалась «единственно смертью родителей или родителя, или лишением всех прав состояния, в том случае, когда дети не последуют в ссылку за своими родителями» . Действующее право предполагало ограничение родительской власти, четко прописывая случаи, при которых это могло произойти.
Ограничителями согласно закону являлись:
1) поступление детей в общественное училище, так как воспитательная роль переходила от родителей к начальству учебного заведения;
2) определение детей на службу, когда зависимость от родителей подрывалась новыми обязанностями и новыми отношениями;
3) замужество дочерей, когда неограниченная власть родителей заменялась такой же неограниченной властью мужа .
Во второй половине XIX в. перед отечественными юристами и общественными деятелями довольно остро встал вопрос о границах родительской власти, которые не были четко определены в действовавшем праве. К.П. Победоносцев определял родительскую власть как «существующую в интересах детей, как власть руководи- тельную и попечительную, проявляющуюся в праве воспитания, надзора и принятия домашних мер исправления» .
Наибольшие проблемы вызывал вопрос, связанный с применением «домашних мер исправления», потому что в законе не было никаких в этом отношении ограничений. Данное родительское право оставалось в совершенной неприкосновенности: «Родители для исправления детей строптивых и неповинующихся имеют право употреблять домашние исправительные меры» . Причем со стороны детей не разрешалось никакого иска на родителей в личных обидах и оскорбления (ст. 168 Т. Х Ч. 1) . Следует отметить, что этот закон не распространялся на те случаи, когда родители покушались на такие деяния, которые подлежали серьезному уголовному наказанию. Тем не менее он открывал простор для злоупотребления родительской властью, применения оскорблений, побоев и жестокости.
Доказательством может послужить следующий случай, описанный в петербургской прессе: «У портерной, напротив Юсупова сада, пьяный мужик-старик и мастеровой мальчишка вцепились в молодого парня лет 20-ти, повалили его на землю, били из всей мочи. На крики прибежал городовой. Никто не властен разбирательство чинить меж нами: я ему отец, а он, значит, мне сын,- заявил старик» .
Родители имели право использовать дисциплинарные меры за детские проступки, нарушавшие порядок и быт внутри семьи, однако они не были лишены права прибегать к тем или другим воспитательным мерам и за общие преступления детей, которые наказывались государством . В связи с этим закон не мог оградить детей от насилия в самой семье: «Наши законы о родительской власти вообще рассчитаны на мирную и согласную семью и потому не дают прямых указаний, как разрешать случаи ненормальных супружеских отношений» .
До введения судебных уставов в 1864 г. родители для вразумления особенно строптивых детей могли в соответствии с законом заключить их в тюрьму без судебного разбирательства на срок от двух до четырех месяцев. Однако уголовный департамент Сената поставил судам в обязанность давать жалобам родителей «дальнейший ход на законном основании, не обращая внимания на используемое в ст. 1592 Уложения о наказаниях выражение "без особого судебного разбирательства"» . В связи с этим постановлением с 1864 г. постепенно уменьшалось количество детей, отправленных в тюрьму родителями.
Помимо этого, в середине 70-х гг. XIX в. среди юристов большую поддержку и внимание получила идея о необходимости законодательно регламентировать границы «домашних мер исправления». Так, А.Д. Любавский выступал за ограничение прав родителей телесно наказывать своих детей при «достижении сими последними 15-летнего возраста для девочек и 18-летнего для мальчиков» и возвести этот поступок в разряд уголовно-наказуемых преступлений .
На страницах петербургской прессы активно обсуждались вопросы, касающиеся жестокости родителей по отношению к своим детям. Однако основная масса населения, в том числе и привилегированные слои общества выступали против четкой фиксации границ домашних наказаний, боясь остаться беспомощными в деле воспитания детей. «Тысячи глав дворянских семей, от великого князя Константина Константиновича до рядовой дворянки Е.А. Кравченко, отказывались видеть благо в воспитании без суровости и наказаний» . Руководствуясь в вопросах воспитания патриархальными обычаями и традициями, многие родители вполне оправдывали насильственные меры по отношению к детям: «У нас в Питере живет один купчина. Весь дом не мог ослушаться его нраву. Регулярно, каждый день, он занимался воспитание сына по домострою, т. е. "древом его бияху много"» . Более того, согласно обычному праву крестьян драка между детьми и родителями не считалась преступлением, а делом обыденным.
Согласно гражданским законам, регулировавшим отношения между детьми и родителями, последние не могли принуждать своих детей к совершению «деяний противозаконных или к соучастию в оных» . Более того, за умышленное вовлечение детей посредством родительской власти в какое-либо преступление предусматривалась высшая мера наказаний по ст. 1587 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных . Тем не менее, это не останавливало многих представителей низших слоев населения в силу своего бедственного положения отправлять детей собирать милостыню или заниматься другой противозаконной «уличной работой». Довольно часто независимо от погоды можно было встретить на улицах Санкт-Петербурга детей с шарманкой в руках, «голодные и холодные, слезы текут по их истомленным личикам» . Предприимчивые родители устанавливали определенную норму, невыполнение которой влекло за собой суровые наказания: «Домой нельзя, денег мало набрали - мама прибьет и хлеба не даст» .
Тяжело жилось детям в семьях алкоголиков, особенно если пьянствовали оба родителя. В таких ситуациях жестокие побои и издевательства применялись зачастую не как исправительные меры, а для забавы и потехи или являлись следствием безрассудного поведения ввиду алкогольного опьянения. Ярким примером может послужить дело, расследование которого провели члены общества по защите детей: «Почти каждую ночь пьяная мать, вместе с гостями приходя домой, будила спавшего ребенка [девочка 5-ти лет] и заставляла его танцевать и петь разные неприличные песни, и за это собирать подачки от посетителей» . Некоторые общественные деятели предлагали ограничить власть родителей над детьми в случае «не трезвой жизни первых» .
Скрыться от жесткого обращения родителей было едва ли возможным. Согласно ст. 170 Устава о паспортах местожительство детей полагалось только при родителях . Ребенок не мог сбежать к родственникам, друзьям или знакомым. Если же такое происходило, то родители были вправе требовать возвращения к себе детей «от всякого лица, удерживающего их у себя вопреки воле родителей» .
Гражданское законодательство предусматривало только один случай принудительного ограничения родительской власти, а именно «отдача детей родственникам православного вероисповедания или назначенным государством опекунам того же исповедания в том случае, если родители нарушили свою обязанность по воспитанию детей в православной вере» . Отсюда можно сделать вывод, что законодатели больше заботились о религиозном воспитании, нежели о физическом и нравственном здоровье детей.
Понимая все бессилие закона, многие общественные деятели выступали с призывом об организации специальных обществ, «покровительствующих детям, для заботы об улучшении их физического и нравственного состояния; для защиты против несправедливого и жестокого обращения с ними» . Ярким примером такой организации может послужить петербургское «Общество попечения о бедных и больных детях», открывшее в 1892 г. под своим попечительством отдел «Защита детей». За шесть лет работы члены отдела защитили 200 детей от жестокого обращения родителей . При подобных организациях существовали приюты и учебные заведения, куда и помещали детей. Одним из примеров может послужить судьба 13-летнего сына вдовы чиновника. Женщина совершенно пренебрегала материнскими обязанностями по отношению к своему сыну Николаю. Как выяснилось из расследования участкового попечителя отдела «Защита детей», она не обращала ни малейшего внимания на воспитание и образование мальчика, но вместе с тем за каждый проступок ребенка била его, морила голодом и запирала на целые дни в самые грязные места. Узнав о положении мальчика от сослуживца его отца, «Отдел озаботился судьбой ребенка и поместил его в Сельскохозяйственную школу Общества попечения о бедных и больных детях» .
Помимо школ и приютов, общественные организации помещали детей «на свой счет в благонадежную семью». Такая участь постигла дочь крестьянки Татьяны, сожитель которой, «крестьянин П., буйного нрава, ведущий нетрезвую жизнь и отличающийся безнравственными наклонностями», вздумал обратить внимание на малолетнюю девочку: «С этих пор в квартире П. начались тяжелые сцены: мать силой вырывала ребенка из рук сожителя» . Следует отметить, что подчас полиция оказывала помощь представителям общественных организаций при изъятии детей из неблагополучных семей , несмотря на свои обязанности защищать родительскую власть.
Несмотря на то, что все эти действия были незаконными, редко кто из родителей пытался потребовать своих детей назад: одни были рады избавлению от «лишнего рта», другим было просто все равно, где и что с их ребенком, третьи (чаще всего матери) были рады такому стечению обстоятельств, желая оградить своих детей от пьянства, жестокости и насилия в семье. российский империя воспитание преступность
Жестокость по отношению к детям и безнравственное поведение в семье были характерны не только для «низов общества» или «маргинализировавшихся» дворян, но и для вполне респектабельных представителей первенствующего сословия» . В связи с этим остро встал вопрос о законодательном закреплении возможности передачи родительских прав постороннему лицу, исходя из интересов ребенка. Однако решения по данному вопросу допускались только центральной администрацией и только для дворян при наличии связей и протекций. «Сенаторы и чины Канцелярии прошений твердо выступали за "непоколебимость" родительской власти, несмотря ни на какие бытовые условия» , поэтому почти все конфликты и судебные разбирательства из-за детей между «посторонними лицами» и родителями заканчивались в пользу последних.
Постоянное насилие и отсутствие должного ухода в некоторых случаях приводили к смерти ребенка, за что родители несли суровое наказание перед уголовным судом. Вместе с тем именно предумышленные убийства новорожденных и малолетних детей составляли достаточно многочисленную группу преступлений. Чаще всего убитые или оставленные без помощи младенцы имели статус незаконнорожденных, что и обусловливало во многом преступные действия матерей.
За 1862 г. в Санкт-Петербурге было зарегистрировано 4269 незаконнорожденных детей, а в 1870 г. - 4916 . Несмотря на то, что законнорожденных было в три раза больше (в 1862 - 12338 , а в 1870 - 14656 ), количество детей, рожденных вне брака, составляло довольно внушительную цифру.
Согласно своду законов Российской империи, к категории незаконнорожденных относились:
а) дети, рожденные вне брака, даже если впоследствии их родители «были сопряжены законным браком»;
б) дети, произошедшие в прелюбодеянии;
в) дети, рожденные «по смерти мужа матери или по расторжении брака разводом, когда со дня смерти мужа матери или расторжения брака до дня рождения сего младенца протекло более трехсот шести дней»;
г) дети, рожденные в браке, который впоследствии был призван незаконным;
д) дети, рожденные в браке, который был расторгнут по причине «доказанной неспособности мужа к супружескому сожитию» .
Довольно трудно определить, из какой группы незаконнорожденные младенцы чаще всего становились жертвами матерей- убийц, однако можно предположить, что в группу риска входили, прежде всего, дети, рожденные от прелюбодеяния, или в том случае, когда девушка или женщина еще не состояла в браке. Анализ статистических данных показал, что возраст осужденных по ст. 1451 (детоубийство и оставление без помощи новорожденного) варьировался от 14 до 45 лет, причем наибольшее число приходилось на возрастные категории 14-20 и 20-30 лет . Причины, толкавшие матерей на детоубийство, были достаточно разнообразны. Если говорить о девушках в возрасте от 14 до 20 лет, то здесь, без сомнения, решающую роль играл стыд и страх за свою дальнейшую судьбу: «Как часто девушки отдаются ухаживателям, веря их обещаниям жениться, а потом оставляются на произвол судьбы; до какой патологической высоты достигает суровость общественного мнения в случаях полового греха женщины» . Страх потери чести и позора перед обществом, страх быть выгнанной из родного дома - все это придавало решимости молодым девушкам в их страшном деянии. Для женщин, состоявших в официальном браке, появление незаконнорожденного ребенка как фактическое доказательство прелюбодеяния, также грозило общественной оглаской и стыдом.
Бывали случаи, когда матерей пугал сам статус «незаконнорожденный ребенок» и связанное с ним ограничение прав. Согласно законам Российской империи незаконнорожденные, независимо от звания их матерей, приписывались к податным обществам и по достижению ими совершеннолетия (21 год) начинали платить подати и выполнять повинности . Незаконнорожденные дворяне не могли пользоваться правами и преимуществами сословного происхождения, и были лишены права поступления на военную службу . Другим важным ограничением было отсутствие права незаконнорожденных детей на фамилию отца. Вместо этого они получали «прозвище», нередко выдававшие их происхождение .
В крайне запутанном состоянии находились личные отношения матери и ее незаконнорожденного ребенка. Согласно гражданскому законодательству у незаконных сыновей отсутствовало право на льготу по воинской повинности как единственных кормильцев престарелых матерей . Данный закон превращал мать с сыном в совершенно чужих друг другу людей.
Что касается имущественных и наследственных прав незаконнорожденных, то законы Российской империи не давали им права наследовать имущество родителей и их родственников без оставленного в их пользу завещания . Непросто складывалась ситуация и с обеспечением незаконнорожденных детей. Если мать незаконного ребенка решалась получить деньги на его содержание через суд, то она должна была выступить и как истица при возбуждении дела, и как обвиняемая в противозаконном сожитии, что предполагало наказание в форме церковного покаяния . Более того, дети, родившиеся от прелюбодеяния, вообще не имели никаких прав на содержание, и только в 1893 г. под воздействием «требований жизни» Сенат отказался от точного следования этому закону .
В затруднительном положении в вопросах содержания и материального обеспечения находились незаконнорожденные дворяне. Государство оказывало помощь посредством воспитательных приютов и пенсий, только если речь шла о бедном и непривилегированном населении. Незаконные дети дворян были лишены финансовой помощи от государства .
Таким образом, приобретение ребенком статуса незаконнорожденного влекло за собой множество как моральных, так и материальных проблем, которые оказывались непреодолимыми для малообеспеченных слоев населения. В связи с этим некоторые женщины решались на убийство своих незаконных детей, дабы избавить и их и себя от будущих жизненных неурядиц и трудностей.
Бывали случаи, когда матери шли на убийство вполне законных младенцев. Поводом для детоубийства являлось крайне бедственное положение в семье, когда женщина, истощенная непосильной работой, голодом, да еще и пьянством и побоями мужа, сразу же избавлялась от «лишней заботы». Исследователи женской преступности второй половины XIX в. среди причин, побуждающих женщин к совершению преступления, довольно часто выделяли именно огромное количество тягостей и невзгод, выпадающих на долю простолюдинки: «Женщине из народа тем труднее бывает выносить болезненное состояние (беременность, роды, кормление грудью), что она при нем не избавляется от исполнения обязанностей хозяйки. Именно на женщину из простонародья обрушивается специальный род испытаний в виде пьянства и насилия мужа и отца» .
Дети росли, становились старше, и вот уже родители превращались в объект для насилия. Жестокость детей по отношению к родителям в большинстве случаев проявлялась по достижении ими довольно зрелого возраста, когда физическая сила, новое материальное или социальное положение помогали дать отпор родительской власти.
Неподобающее отношение детей к родителям во многом было обусловлено воспитанием ребенка и той обстановкой в семье, где он рос. Будучи свидетелем постоянных ссор между родителями, которые, «нисколько не стесняясь, при детях осыпают друг друга бранью, упреками», у ребенка начинает постепенно зарождаться «не только неуважение к человеку вообще, но даже к отцу и матери» .
Причины жестокого обращения, побоев и даже убийств детьми своих родителей, как правило, были связаны с действиями родителей по отношению к ним в детстве и юности: одни мстили за «горькое и безрадостное детство», другие за отдельные обиды и оскорбления, третьи, за несчастный брак. Ведь, несмотря на то, что по ст. 1586 Уложения о наказаниях принуждение детей к браку составляло уголовное преступление, наказуемое тюрьмой от 1 года до 4 месяцев, гражданские законы давали возможность родителям влиять на решения детей, запрещая вступать в брак без дозволения родителей «безразлично в каком возрасте и социальном положении дети (ст. 6 Т. Х ч. 1)» .
Подводя итог, можно сделать вывод, что проблема насилия родителей по отношению к детям во второй половине XIX в. была связана, прежде всего, с недостатками гражданского и уголовного законодательства, которые способствовали сохранению патриархальных пережитков во внутрисемейном укладе большинства населения страны. В действующем праве Российской империи не были четко определены пределы и границы родительской власти, что вело к ее злоупотреблению. Кроме того, закон не давал прямой возможности детям спастись от совместной жизни с родителями-тиранами, перейдя под покровительство других лиц. Что касается традиций и обычаев в вопросах воспитания детей, то идея отказа от физического насилия только начала пробивать себе дорогу. Даже для представителей привилегированного сословия «порка детей, лишение их еды или запирание в темном чулане и другие меры воздействия воспринимались как вполне допустимые» .
Вместе с тем такие деяния, как предумышленное детоубийство, чаще всего касались незаконнорожденных детей в связи с многочисленными моральными и финансовыми трудностями, обусловленными правовой неполноценностью незаконнорожденных, а также сильном неприятии в обществе случаев «полового греха женщины». Убийство законнорожденных младенцев иногда происходило в семьях беднейших слоев городского населения, являясь результатом крайней нужды, пьянства и безнравственного образа жизни.
Данные обстоятельства наложили существенный отпечаток на детскую преступность по отношению к родителям, вызванную в большинстве случаев попытками уберечь себя от «неограниченной» родительской власти и отомстить за детские обиды. Ощутимые результаты либеральных перемен в семье можно наблюдать только к концу XIX в: «Ограничение отцовского и супружеского произвола, расширение прав жены и охрана детских интересов возвысили нравственный уровень семьи» .
Список литературы
1. Боровиковский А. Отчет судьи. Т.П. - СПб.: тип. А.С. Суворина, 1892.
2. Веременко В.А. Дворянская семья и государственная политика России (вторая половина XIX - начало XX в.). - СПб.: Европейский Дом, 2007.
3. Гуревич И. Родители и дети. - СПб.: Изд. Я. Канторовича, 1896.
4. Гюбнер Ю. Статистические исследования санитарного состояния Санкт-Петербурга за 1870 год. - СПб.: тип. В.И. Головина, 1872.
5. Зеланд Н. Женская преступность. - СПб.: тип. А.А. Пороховщикова, 1899.
6. Канторович Я.А. Законы о детях. - СПб.: тип. К.Н. Плотникова, 1873.
7. Лазаревич И. Внимание к детям и матерям. - Харьков: тип. М. Зильберберга, 1869.
8. Общество попечения о бедных и больных детях. Отдел «Защита детей». - СПб., 1898.
9. Петербургский листок. 1865. №41.
10. Петербургский листок. 1865. №53.
11. Петербургский листок. 1865. №64.
12. Петербургский листок. 1865. №74.
13. Покровская М.И. Вопросы воспитания. - СПб.: тип. И.Н. Скороходова,
14. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собр. 2. Т. XXXVI-XL. 1861-1865. - СПб.: Гос. тип., 1863-1870.
15. Решения Гражданского Департамента Правительствующего Сената за 1876 год. - СПб.: Сенатская тип., 1876. № 199.
16. Свод статистических сведений по делам уголовным, производившимся в 1873-1884; 1886-1888; 1890; 1893; 1897 году. - СПб.: Сенатская тип., 18741876; 1878; 1879; 1883-1885; 1887; 1888; 1890-1892; 1895; 1897; 1901.
17. Статистические таблицы Петербургской губернии за 1862 год. - СПб., 1863.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Криминологическая характеристика и особенности семейно-бытовой преступности, ее причины, социальные последствия, методы борьбы с данным видом преступности. Профилактические мероприятия по недопущению преступлений в сфере семейно-бытовых отношений.
курсовая работа , добавлен 20.04.2015
Показатели преступности и способы их исчисления. Отличие между фактической, зарегистрированной и латентной преступностью. Латентная преступность. Причины латентной преступности и методы её измерения. Изменение преступности во второй половине ХХ века.
реферат , добавлен 15.10.2008
Анализ понятий "быт", "бытовые отношения"; криминологическая характеристика и детерминанты современной бытовой преступности. Состояние, динамика, структура и тенденции бытовых преступлений; социально-психологические аспекты личности бытового преступника.
курсовая работа , добавлен 29.01.2012
Исследование процесса создания единого германского государства в виде Второй империи. Анализ конституции Германской империи 1871 года. Описания самой крупной кодификации в истории французского права. Характеристика кодификационных работ того времени.
контрольная работа , добавлен 11.10.2013
Правовое регулирование алиментных отношений в Российской Федерации. Алиментные обязательства родителей и совершеннолетних детей, основания их возникновения и прекращения. Ответственность за нарушение алиментных и иных связанных с ними обязанностей.
дипломная работа , добавлен 23.04.2014
Изучение правового статуса монарха и юридического положения сословий по Соборному Уложению 1649 г. Общая характеристика "Полного собрания законов Российской империи" и Свода законов Российской империи 1832 года. Общественные отношения у древних славян.
контрольная работа , добавлен 29.10.2014
Предпосылки возникновения МВД Российской Империи. Этапы реформирования МВД России в XIX – первой половине ХХ века. Структура и функциональные особенности Министерства внутренних дел, определение его компетенции, прав и обязанностей, значение в обществе.
курсовая работа , добавлен 15.03.2012
Характеристика уровней криминологической профилактики: общий, групповой, индивидуальный. Анализ количественных показателей преступности (объем, уровень и динамика). Рекомендации по преодолению негативных тенденций роста молодёжной преступности.
контрольная работа , добавлен 13.07.2014
Общая характеристика закона, регулирующего правоотношения в сфере авторского права. История авторского права в Российской империи и анализ его норм в области издательского дела. Суть изменений в данной сфере во второй половине 20-х годов ХХ века.
курсовая работа , добавлен 25.02.2011
Формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, предоставление статуса. Законодательно установленные формы устройства детей, лишенных родительского попечения. Опека и попечительство как форма воспитания детей, оставшихся без родителей.
Среди дворянства рано утвердилось правило женатым детям жить отдельно от родителей, благодаря чему среди них уже в XVIII в. безраздельно преобладала малая семья. Это объяснялось сначала обязательностью (до 1762 г.), а затем необходимостью государственной службы для всех совершеннолетних мужчин. Но внутрисемейные отношения как в составных, так и в малых дворянских семьях строились на тех же принципах: на иерархизме, всевластии главы семьи, на зависимости функций, прав и обязанностей члена семьи от пола и возраста, на господстве общих семейных интересов над индивидуальными, на приоритете роли, которую играет человек в семье и обществе, на слабой автономии семьи от общества и на огромном значении общественного мнения для семьи. Дети подчинялись родителям, жены - мужьям. Это казалось необходимой и незыблемой основой общественного порядка. Известный русский историк XVIII в. И. Н. Болтин писал в 1788 г.: «Природа учинила жену, подвластную мужу. Давши жене равные права правам мужним в противность законов природы, превращается домашнее устройство в нестроение, тишина и спокойствие - в молву и мятеж. <...> Хотеть сделать мужа и жену равными есть противоборствие порядку и природе, есть буйство, бесчиние, безобразие. <...> Государственная польза требует, чтобы жена была подчинена мужу; требует того польза сочетавшихся и польза их детей и домашних».
В дворянских, как и в крестьянских, мещанских и купеческих, семьях, а также в школах преобладало суровое отношение к детям, в большой чести были физические наказания. Подобное отношение к детям в период их воспитания и обучения в лучших сочинениях XVIII в. оправдывалось тем, что «детская натура по существу зла и что необходима усиленная борьба с заложенными в душе ребенка зачатками пороков», что дети, воспитанные в строгости, «более наклонны будут к добру». «Отец мой чрезвычайно был к детям своим строг и взыскателен, и я в жизнь свою ничего так не боялся, как гнева отца моего», - засвидетельствовал В. Н. Геттун (1771-1848), родившийся на Украине в семье помещика и ставший впоследствии крупным чиновником. В воспитании «главным принципом было держать детей в черном теле», подтверждает Е. А. Сабанеева (1829-1889), выросшая в помещичьей семье среднего достатка. Известный писатель граф В. А. Соллогуб (1813-1882), вспоминая свое детство в богатой дворянской семье, говорит о том, что «в то время любви детям не пересаливали. <...> Их держали в духе подобострастия, чуть ли не крепостного права, и они чувствовали, что созданы для родителей, а не родители для них». Разумеется, в каждой семье дети росли и воспитывались по-разному, так, как казалось правильным их родителям. Существовали семьи, где детей баловали, предоставляя им большую свободу, но они были немночисленны - общий дух времени откладывал свою печать на обращение с детьми в большинстве семей. Сказанное о трудном детстве в дворянских семьях как будто противоречит хорошо известным классическим художественным произведениям, имеющим автобиографический характер, таким как «Детство» Л. Н. Толстого (1852), «Детские годы Багрова внука» С. Аксакова (1856) и др. Но, как показал американский историк А. Уачтел, это были псевдоавтобиографии, в которых отражено не столько истинное положение детей, сколько дворянский миф о прошедшем золотом веке, когда все было прекрасно.
Телесные наказания применялись к детям и в дворянских семьях, преимущественно к мальчикам, но более всего в школах. Начиная с XVII в. и до 1860-х гг. телесные наказания считались главным воспитательным средством. О жестоких телесных наказаниях в Морском кадетском корпусе в конце XVIII-начале XIX в. пишет в своих воспоминаниях декабрист В. И. Штейнгейль: «Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадет. Каждую субботу подавались ленивые сотнями, и в дежурной комнате целый день вопль не прекращался. Один прием наказания приводил сердца несчастных детей в трепет. Подавалась скамейка, на которую двое дюжих барабанщиков растягивали виновного и держали за руки и за ноги, а двое со сторон изо всей силы били розгами, так что кровь текла ручьями и тело раздиралось в куски. Нередко отсчитывали до 600 ударов и более, до того, что несчастного мученика относили прямо в лазарет». В лучшей школе Петербурга 1830-х гг. - Аннинском училище «кроме многих легких наказаний за леность и шалости, - вспоминал его ученик В. Я. Стоюнин, - пользовались и другими, более чувствительными - обыкновенным сечением, карцером и сечением по ладоням. К двум первым прибегали редко, зато последнее было почти в ежедневном ходу». О широкой распространенности телесных наказаний говорят следующие данные. В 1858 г. в 11 гимназиях Киевского учебного округа из 4109 учеников телесному наказанию подвергся 551, или 13%, в одной гимназии - даже 48% учеников.
Между матерями и дочерьми и между отцами и сыновьями было мало истинной любви и эмоциональной привязанности, преобладали отношения идентификации и руководства. В идеале - брак по любви, в жизни - по указанию родителей, которые, однако, принимали во внимание прежде всего семейные интересы и материальные выгоды и во вторую очередь - склонности детей. В некоторых, в том числе переводных с французского языка, руководствах для женщин, которым русские дамы особенно доверяли, рекомендовалось: «...девица, желающая быть супругой, не должна опираться на столь слабый тростник, как страсть, любовь, отвергающую всякий порядок, обещающую земной рай своим слепым последователям». На первом месте при заключении брака находились не чувства или даже не интересы жениха и невесты, а интересы двух семей, поскольку брак являлся соглашением не двух человек -жениха и невесты, а двух семей, двух родов. Такой подход к браку был типичным для дворян, начиная от бедных и кончая титулованными и императорскими особами.
Но указ Петра I о запрещении принуждать к вступлению в брак тем не менее соблюдался. У детей спрашивали согласия и приватно, и публично и, как правило, его получали. А. Т. Болотов в подробностях описывает в своих мемуарах сватовство, помолвку и свадьбу своей дочери в 1793 г. Он и его жена два дня добивались согласия дочери на очень перспективный с точки зрения фамильных связей и материальных выгод брак, так как «не хотели ее неволить». Но что могла ответить девушка, если с женихом не была знакома, а лишь несколько раз его видела? Естественно, дочь ориентировалась на мнение родителей. В первый день, по словам Болотова, «дочь не имела от жениха отвращения и почти выттить (выйти замуж. - Б. М.) за него согласилась». На второй день «наконец, сочтя, что по стечению всех обстоятельств оказывалось, что была на сие воля Господня, и предавшись на Его святой произвол, решилась она изъявить свое согласие и дала слово». О формальном соблюдении требования согласия жениха и невесты на вступление в брак писали и юристы, указывая многочисленные способы, которыми пользовались родители при давлении на детей.
При добровольно-принудительном характере заключения браков отношения супругов лишались любви и сильной привязанности, были слабо эмоционально окрашены. Применительно к XVI-XVII вв. американская исследовательница Е. Левин считает, что понятия любви и эмоциональной привязанности между супругами были чужды русским в то время (надо за метить: западным людям - почти в той же мере). Сам Болотов был жертвой такого брака, но все его дети в матримониальных делах пошли по стопам родителя. Он жаловался в своих записка х, что после его свадьбы в 1765 г. «свычка наша (с женой. - Б. М.) шла очень медленными стопами <...> Но что всего важнее, то к самому себе не мог я от ней (иметь. - Б. М.) ни малейших взаимных ласк и приветливости». Его надежда найти в жене человека, с которым бы он мог «разделять все свои душевные чувствования и все радости и утехи в жизни, сообщать обо всем свои мысли, заботы и попечения, пользоваться советами и утешениями», не сбылась. Такого человека он, однако, нашел в своей матери. И это было общим правилом. Женщина, не имевшая глубокой эмоциональной привязанности к своему мужу, находила ей компенсацию в любви к сыновьям, но не к дочерям, которых она была обязана наставлять, учить, но не любить. Такие же отношения были характерны и для русских императорских семей.
Возможно, мужчины, которым позволяли средства, находили выход в бигамии, другие - в интимных связях со своими крепостными девушками, что, несмотря на запрещение закона, было довольно распространено. Некоторые помещики не довольствовались одной любовницей и заводили целые гаремы.
Отсутствию глубоких эмоциональных привязанностей между родителями и детьми способствовали способы воспитания и образования дворянских детей. В зажиточных семьях сразу после рождения ребенок переходил на попечение кормилицы и нянек. С 5-7 лет к нему приставляли домашних учителей и гувернеров. Затем он поступал в какое-нибудь учебное заведение, по окончании которого мужчины шли на службу, а женщины выходили за муж. В бедных дворянских семьях до поступления в учебное заведение воспитанием и образованием занимались сами родители. Для дворян в XVIII в., так же как для крестьян, мещан и купцов, самостоятельная жизнь начиналась рано. Как правило, всякое учение заканчивалось к 16 годам, если образование продолжалось за границей, - к 18-20 годам. С этого возраста молодые люди вступали на поприще, какое кому предназначалось по положению и образованию, - военное, гражданское, придворное. «В 15 лет уже оканчивалось воспитание мальчиков, - писал крупный чиновник Ф. Ф. Вигель (1786-1856). - Полагали, что они уже всему выучены, и спешили их отдать в службу, чтобы они ранее могли выйти в чины». Гражданская служба могла начинаться еще раньше - с 13-14 и даже с 10 лет. Дети бедных дворян и чиновников нередко были вынуждены заниматься какой-нибудь канцелярской работой с детского возраста. Эта традиция XVII в. просуществовала до начала XIX в., постепенно отмирая по мере повышения требований к служебной годности чиновников. Но 16-18 лет считались нормальным возрастом для начала службы и в первой половине XVIII в.
Зависимость детей от родителей и значение родственных, фамильных связей имели столь большое значение, что даже после женитьбы взрослые дети, которые, как правило, жили отдельно от родителей, обязаны были считаться с их мнением, принимать важные решения после совета с ними, демонстрировать им свою любовь, преданность и покорность. Таковы были правила, и нарушение их влекло за собой потерю доброго имени в обществе и лишение наследства, которое при нормальных обстоятельствах переходило к женщинам после смерти матери, к мужчинам - после смерти отца, но в конечном счете зависело от завещания.
Как видим, дворянская семья строилась на тех же принципах, что и семьи крестьян и торгово-промышленного населения города. Она так же была интегрирована в дворянскую корпорацию, как крестьянская семья - в общину, мещанская - в мещанское, купеческая - в купеческое общество. Но между дворянской семьей и семьями простого народа существовали различия. Господство главы семьи в дворянских семьях носило утонченный, просвещенный характер. Детей физически наказывали, но не столь сильно, как в крестьянских или мещанских семьях. Однако как просвещенный абсолютизм не переставал быть абсолютизмом, так и просвещенный авторитаризм оставался авторитаризмом. Известный юрист М. А. Филиппов считал, что положение женщин и детей в семьях привилегированных сословий ничем практически не отличалось от положения крепостных: во всех важных вопросах они должны были получать согласие-благословение главы семьи. Лишь в семьях, где женщины имели значительную собственность и в материальном отношении были абсолютно независимы от своих мужей, они имели самостоятельность. Но это были немногочисленные семьи богатых и знатных фамилий.
Второй существенной особенностью дворянских семей являлось то, что в течение XVIII в. дворянство постепенно отказывалось от традиционных русских обрядов и принимало европейские ритуалы семейной жизни. Возьмем, к примеру, свадьбу. Известный бытописатель А. Терещенко заметил в 1848 г.: «Обряд свадеб боярских, дворян и простого звания был весьма долгое время единообразно общий и отличался только пышностью». Но начиная с царствования Петра I обряды стали быстро европеизироваться. «В царствование Елизаветы изменились свадьбы еще более, а ныне дворянство и простое сословие отправляет их совершенно отдельно (по -разному. - Б. М). Дворянство, особенно живущее в столицах, в больших городах, заимствуя иностранные обыкновения, отчуждалось от отечественных <...> Венчание сопровождается пышным поездом, а свадьба заменяется нередко бальною музыкою и роскошным вечерним угощением <...> Вообще едва остались следы прежних свадеб между дворянством, и должно сказать к чести купеческого сословия, особенно простого, что оно бережет еще предания старины». Однако случилось это далеко не сразу. В 1760-е гг. в дворянских семьях еще практиковался обычай публичной проверки целомудрия невесты путем демонстрации простыни. После застолья молодые удалялись, а гости дожидались свидетельства целомудрия, чтобы поздравить невесту и ее родственников. «Сие обыкновение почиталось так свято, - свидетельствовал А. Т. Болотов, - что и помыслить было невозможно о преступлении оного».
Во второй четверти XIX в. русское образованное общество захватили идеи просвещения и романтизма, которые поднимали значение личности, женщины, любви, детей в жизни человека. Тогда же появились журналы для женщин, и вопрос о женской эмансипации впервые стал предметом внимания русского общественного мнения. Под влиянием новых идей внутрисемейные отношения в дворянских семьях мало-помалу начали гуманизироваться. По свидетельству Е. П. Яньковой (1768-1861) - представительницы богатого и культурного дворянства, отношения между родителями и детьми в 1850-е гг. решительно отличались от того, что было в конце XVIII-начале XIX в. «В то время дети не бывали при родителях неотлучно, как теперь, и не смели прийти, когда вздумается, а приходили поутру поздороваться, к обеду, к чаю и к ужину или когда позовут за чем-нибудь. Отношения детей к родителям были совсем не такие, как теперь; мы не смели сказать: за что вы на меня сердитесь, а говорили: за что вы изволите гневаться.
Мы наших родителей боялись, любили и почитали. Теперь дети отца и матери не боятся. В наше время никогда никому и в мысль не приходило, чтобы можно было ослушаться отца или мать и беспрекословно не исполнить, что приказано», дети не смели при родителях сесть без разрешения, отвечали не иначе, как стоя, и т. д. «Такого панибратства, как теперь, не было; и, право, лучше было, больше чтили старших, было больше порядка в семействах и благочестия <...> Теперь все переменилось». Особенно сильно изменились отношения между матерями и дочерьми. Лишенные возможности найти применение своим силам на общественном поприще, образованные дворянские женщины стали активно заниматься воспитанием и образованием своих дочерей, так как образование мальчиков по традиции было прерогативой отцов и выбранных последними домашних учителей и учебных заведений. Уже в середине XI X в. влияние матерей оказалось очень существенным: они поощряли дочерей к отходу от традиционно уготованной роли женщины, замкнутой в среде семейных отношений, пробуждали в них интерес к общественной и политической жизни, воспитывали в дочерях чувство личности, самостоятельности. Плоды такого воспитания сказались через 10-20 лет: русское революционное движение привлекло в свои ряды десятки женщин из привилегированного класса.
В пореформенное время процесс демократизации семейных отношений пошел значительно быстрее, так как получил поддержку в общественном мнении и в правительственной политике по женскому вопросу. Педагогическая наука, а вслед за ней и общественное мнение выступили реши - тельными поборниками партнерских, гуманных отношений между родителями и детьми. Ребенок больше не рассматривался как существо, наполненное злыми чувствами и помыслами, которые следовало вышибать из него строгим наказанием. Книга В. Н. Жук «Мать и дитя», посвященная пропаганде новых отношений между родителями и детьми с первых лет жизни ребенка, в течение 1880-1914 гг. выдержала 10 изданий. Большой популярностью пользовались книги Е. И. Конради и П. Ф. Каптерева,205 посвященные той же проблеме. Телесные наказания были запрещены в школе и вытеснялись из семьи. По мнению некоторых педагогов, в 1860-1870-е гг. родители в своем либерализме зашли так далеко, что забыли о всякой дисциплине.
«Прежде (в крепостное время. - Б. М.) воспитывали только страхом. Служебные отношения низших к высшим, крепостных к господам, детей к родителям-все сдерживалось только страхом, боязнью прогневать власть имеющего и получить за это возмездие. Никто не думал, чтобы приучить ребенка или подчиненного исполнять свою обязанность из сознания долга, общественной необходимости, из уважения и любви к личности власть имеющего. Вселять страх было единственным стремлением начальства и родителей, чтобы сдерживать в узде детей и подчиненных, чтобы заставлять их повиноваться и выполнять обязанности. В освободительный период родители поняли, что страх плохой воспитатель, и гнушались внушать его своим детям. Многие не понимали в то время, что, изгоняя из воспитательной практики страх, необходимо ввести последовательную дисциплину и необходимо обращать особенное внимание на развитие в ребенке деликатности и уважения к близким».
В пореформенное время в педагогической науке и общественном мнении укрепилась идея, что между отношениями в семье и отношениями в обществе существует тесная связь и невозможно исправлять одно, не исправляя другого. «Семья есть микрокосм того общества, которое ее создало, и потому между обществом и семьей существует самая тесная солидарность, - считал популярный в пореформенное время публицист Н. В. Шелгунов. - Каждая семья настолько дурна или хороша, насколько дурно или хорошо создавшее ее общество. Созданная сама обществом, она в свою очередь воспитывает для него членов, и в этом заколдованном круге вращается воспитание». Отсюда большое внимание уделялось положению в семье не только детей, но и женщины, гармоническим отношениям между супругами. Изменяющийся менталитет образованного русского общества оказывал положительное влияние на демократизацию отношений в семье, на превращение патриархальных семей в эгалитарные, в которых отношения между супругами строятся на основе равенства. Подтверждение этому мы находим во многих мемуарах. «Прежнего страха перед отцом дети уже не испытывали, - отмечала О. П. Верховская (1847-?). - Никаких розог, никаких наказаний, а тем более истязаний не было и в помине. Очевидно, крепостная реформа оказала свое влияние и на воспитание детей».
Однако не следует преувеличивать степень демократизации отношений да же в семьях интеллигенции. Например, известная общественная деятельница конца XIX-начала XX в. А. К. Черткова (1859-1927) пишет в воспоминаниях о своих родителях: «Отец во всех своих вкусах, привычках, отношениях к людям, женщинам, детям скорее был азиат, чем европеец», он считал, что «девочек наказывать нельзя, а мальчиков нужно, иначе из них выходит "размазня": когда бьешь с умом, за дело, всегда впрок идет». Он признавался дочери, что когда служил офицером, то бил солдат «в морду». Утрата девственности до брака по-прежнему считалась предосудительной, и на этой почве совершались преступления. В 1880 г. петербуржец, занимавший значительный пост в страховом обществе, и его жена убили мужчину, соблазнившего последнюю в бытность ее гувернанткой. Мотив - месть за утрату девственности. Известный художник К. Коровин (1861 - 1939) рассказывает в своих воспоминаниях, как он с братьями побил свою сестру за «прелюбодеяние», и все знакомые и родственники были согласны с суровым наказанием, включая саму девушку. Патриархальные отношения доминировали и в императорских семьях. Например, Александр III был «суров по отношению к своим детям: решительно ни в чем не сносил ни малейшего противоречия». Вероятно, только в семье Николая II под влиянием его жены произошел переход к отношениям, «свойственным мещанскому немецкому семейству», хотя он и старался подражать своему отцу даже в житейских мелочах.
Весьма архаичная черта брачно-семейно-сексуальных отношений даже среди дворянства и интеллигенции заключалась в том, что они не рассматривались как личное дело каждого человека, а являлись отношениями публичными или общественными, что выражало глубокую преемственность с XVII в. Это хорошо видно из того факта, что адюльтер, кровосмешение, бисексуализм, неуважение к родителям, злоупотребление родительской властью, аборт и некоторые другие проступки или виды отклоняющегося поведения вплоть до 1917 г. рассматривались как уголовные преступления, т. е. как преступления против общества и общественного порядка, а не как частные дела. Таким образом, даже среди немногочисленной элиты русского общества брачно-семейные отношения вплоть до 1917 г. сохраняли многие черты традиционного семейного порядка. Русская художественная литера тура дает многочисленные примеры существования пережитков патриархально-авторитарных отношений в семьях дворян и интеллигенции в конце XIX-начале XX в.
Во второй половине XIX в. популярным сюжетом было сравнение положения женщины по закону и обычаю, т. е. в семьях городского сословия и дворян, с одной стороны, и в семьях крестьян - с другой. Некоторые современники-юристы приходили к выводу, что обычай обеспечивал большие личные права крестьянке, чем закон - горожанке. Среди историков мнения также разделились. В действительности все зависит от того, какой аспект иметь в виду. С точки зрения имущественных и наследственных прав, возможностей получения образования, защищенности от притеснений мужа преимущество было на стороне дворянок и женщин из городского сословия, с точки зрения права на работу крестьянки, как в значительной мере и мещанки, имели больше прав, но по необходимости это право являлось обязанностью работать и в доме, и в хозяйстве. Во внутрисемейных отношениях женщины из привилегированных слоев имели преимуществом более гуманное с ними обращение - по крайней мере в прессе и литературе не слышно жалоб на избиение женщин мужьями как постоянном факте семейной жизни. Но женщины из высшего и среднего дворянства до середины XIX в. сравнительно мало общались со своими детьми и не наслаждались в полной мере радостями материнства; лишь во второй половине XIX-начале XX в. отчуждение между родителями и детьми постепенно исчезало; оно отчасти со хранилось только в очень богатых семьях. Напротив, воспитание детей до 7 лет у крестьян и городских сословий являлось обязанностью исключительно женщин. Но, по-видимому, обремененные тяжелой работой по хозяйству и большим количеством детей, женщины низших классов не испытывали особых радостей материнства.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» И.В. Касьянова ВОСПИТАНИЕ ДЕТЕЙ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ До введения христианства дети всему учились, наблюдая за взрослыми. От взрослых дети овладевали трудовыми и интеллектуальными навыками. Начало обучению было положено с введением на Руси христианства. Князь Владимир приказал забирать детей из знатных семей для обучения грамоте. Продолжил его дело Ярослав Мудрый. Он создал при храмах школы. Обязательным было лишь умение читать, а писать умели далеко не все. Дело обучения было отдано церкви, и она с ним справлялась. Она обучала азбуке, псалтыри и часослову. Однако, со временем, необходимы были более совершенные знания во всех областях. Главное для мальчиков - это вырасти воином, защитником, умельцем. Это почетная обязанность, поэтому дети очень старались вырасти стать опорой семье, стать взрослыми. Главным «законом» жизни был обряд, обычай. У народа пробуждалось осознание истины: «Грамота - второй язык», «Ученье - свет, неученье - тьма». Старинным грамотеям был на особицу памятен свят Наумов день (1 декабря), когда просили молили по всей Руси пророка Наума «наставить на ум» малых ребят. К этому дню, с которого начину лось «наумленье» - ученье, приурочивались особые обычаи, соблюдавшиеся в древности и до 19-го века во всех уголках России. Взгляд на грамоту был тоже отражён в поговорках: «Не куст, а с листочками, не рубашка, а сшита; не человек, а рассказывает», - это конечно о книге; «Один заварил, другой налил; сколь не хлебай, а на любую артель ещё станет», - тоже о книге псковская загадка. «Мал малышок, а мудрые пути кажет», - это поговорка о карандаше. Исписанная бумага представляется «беленькой землёю с чёрненьким пташками». Загадки о ней следующие: «Белое поле, чёрное семя, кто его сеет - тот и разумеет» или «Семя плоско, поле гладко, кто умеет - тот и сеет; семя не всходит, а плод приносит». Обязательным с введением христианства стало изучение латинского и греческого языка. Церковь создавала уставы, упорядочивающие отношения детей и взрослых. Эталоном детства становится благочинное поведение святых. В реальной жизни ребенок, появляясь на свет, наследует грехи родителей, потому, все присутствующие при рождении ребенка оскверняются, необходимо получить освящение от лица богоносного. Имя давалось ребенку не при рождении, а при крещении. В связи с тем, что церковь сильно влияла на быт Руси, отношение родителей к ребенку становилось более бережным, родители должны были воспитывать ребенка, учитывая его наклонности и способности, быть терпеливыми и нежными по отношению к нему. Ребенок должен был почитать своих родителей, слушать их и подчиняться на основе осознанного понимания их заботы о нем. К 18-му веку относится появление первого детского журнала в России - «Детское чтение для сердца и разума», издаваемого в типографии Н.Новикова. После реформ Петра I резко изменилось отношение к периоду детства на Руси. Воспитание приобрело светский характер. Практическая, общественная или ученая воспитательная деятельность невозможна без ясно осознанного идеала. Идеал - это тот светоч, который освещает деятельность человека и руководит всеми его начинаниями и предприятиями. В XVIII веке, вследствие знакомства с Западной Европой в России появились новые задачи, однако для лучших людей России по-прежнему, предметом усиленных устремлений остается добродетель и «умонаклонение к добру». В начале века появилась неустойчивость и расплывчатость идеала воспитания. Одни реформаторы пытаются перенести западную систему воспитания на Россию, другие хотят работать в прежнем религиозно-этическом направлении. Во время Императрицы Екатерины II снова заметен поворот к тем вопросам, которые занимали древнерусских педагогов. Сама Императрица Екатерина II говорила, что «здоровое тело и умонаклонение к добру составляют все воспитание». Митрополит Московский Платон, сподвижник Императрицы Екатерины II, много думал о воспитании. Он испытал что «учение дабы было действительно, не столько зависит от остроумия и красноречия, сколько от непорочности и чистоты сердца учителева». Известный деятель русского просвещения и литературы Новиков, посвятил вопросам воспитания ряд статей в «Московских ведомостях» Он говорит: «Единое воспитание есть подлинный творец добрых нравов, чрез него вкус к добродетели привычка к порядку, чувствование изрядного чрез него отечественный дух, благородная (на истине и знании основанная) народная гордость, презрение слабости и всего прикрашенного, любовь к простоте и натуре». М.И.Демков (1859-1935 гг.), написавший ряд учебников для учительских институтов, тесно связавший свою жизнь с подготовкой учителей, писал о том периоде так: «Св. Дмитрий Ростовский и И.Т.Посошков прекрасно разрабатывают нравоучительные темы, но это люди старого закала и старых традиций. «Любовь выше всего», - вот основная тема св. Дмитрия в большинстве его проповедей. В своей Ростовской школе Св. Дмитрий являл образец истинного русского педагога, который за детей готов положить душу свою. Семейственность, простота отношений - вот характерные черты Ростов- Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» ской школы. Эти черты подчеркиваются, потому, что в то время командирство и суровые педагогические меры являются господствующими. Педагога И.Т.Посошкова тоже волнуют вопросы нравоучительства. «То бы наша полезная честь, - настаивает он, еже бы нам всех окрестных государств всякими добродетелями и добронравием превзыти», «Нам ни золотом, ни серебром, ниже накладными волосами подобает себя украшати, но благочестивою правою христианскою верою, книжным учением, грамматическим, и риторским и философским разумом». XIX веку пришлось только расширять и углублять вопросы, намеченные Древней Русью и XVIII веком. Конечно, в основном этот период в истории педагогики связывался с именем Ушинского. Однако, наше внимание не может не приковать к себе фигура Пирогова. По мысли Пирогова - главная задача воспитания - укоренять лучшие высшие человеческие убеждения. Люди невоспитанные действуют как попало, увлекаемые течением толпы (Не то ли мы видим в наше время?), то в одну, то в другую сторону, однако, убеждения имеет только тот, кто может с ранних лет укоризненно, порицательно смотреть на себя, любить правду, а не удобство, стоять за неё горой, быть непринуждённо откровенным и со сверстниками и с наставниками. Пирогов уделяет большое внимание необходимости воспитывать особым образом женщину, как равноправного члена общества, как жену и мать, гордую своим предназначением: «они женщины, ухаживая за колыбелью человека, учреждая игры его детства, науча его уста лепетать и первые слова и первую молитву, делаются главными зодчими общества. Краеугольный камень кладется их руками. Христианство открыло женщине её назначение». В России была запрещена законодательно эксплуатация женского и детского труда в ночное время, эксплуатация труда малолетних, произведена регулировка условий найма, учреждение фабричной инспекции для контроля законов о выполнении требований охраны труда только в первый период царствования императора Николая II (1894-1904 гг.). Уж о каком уровне грамотности может идти речь! «Труднее всего было бы определить культурный уровень русского народа. Если измерить его одними внешними признаками, числом учебных заведений, числом учащихся и их соотношением с общей численностью населения, было бесспорно, что большинство европейских государств в этом отношении опередило Россию. К 1894 году в девяти русских университетах обучалось 14.327 студентов; вместе со специальными высшими учебными заведениями (техническими, военными, художественными и т.д.) оно достигало 25.-30.000 человек. В средних учебных заведениях (их было около 900) обучалось 224.000 человек (из них в женских 75.500). В низших учебных заведениях всех видов (около 72.000) обучалось 3.360.000 детей. Учащиеся составляли, т.о. немного менее 3 % общей массы населения). Приведём данные из «Медицинского отчёта по временному Мелиховскому участку за 1892 год» А.П.Чехова: «Из школ моего участка мне приходилось наблюдать только одну - в селе Крюкове. Об её жалком состоянии я уже имел честь докладывать Совету. Теснота, низкие потолки, неудобная, унылая железная печь, стоящая посреди классной комнаты, плохая старая мебель; вешалки для верхнего платья за неимением другого места устроены в классной комнате; в маленьких сенях спит на лохмотьях сторож и тут же стоит чан с водой для учеников; отхожее место не удовлетворяет даже самым скромным требованиям гигиены и эстетики. Учитель с женой помещается в одной небольшой комнате. Сарая при школе нет». Так выглядела низшая ступень начальной школы в сёлах центральной полосы России. Для азиатских стран такой процент учащихся, как в России, казался бы вообще огромным. (В странах обязательного всеобщего обучения учащиеся составляют около 10 % населения). В комментариях к этому положению С.Ольденбург пишет, что в общем 3 % имелись в земских губерниях и вообще в Европейской России; (свыше - около 6 % - только в трех Прибалтийских губерниях). В 1898 году в газете «Крымский курьер» появляется публицистическая заметка А.П.Чехова под названием «Голодающие дети», в которой он пишет: «Большая часть Самарской губернии постигнута в нынешнем году таким же тяжелым неурожаем, как и в памятном для русского общества 1891 году. К недостатку хлеба для продовольствия присоединяется крайний недостаток корма для рабочего и домашнего скота. Наступившее народное бедствие особенно угрожает детям, организм которых требует более нежной и питательной пищи. Между тем значительная часть детей, по правилам правительственных и земских продовольственных ссуд даже вовсе не исключается из числа членов семей, имеющих право на эти ссуды». В 1891 году в Самаре был образован Частный кружок по оказанию помощи детям крестьян Самарской губернии; он прилагал свои усилия к обеспечению продовольствия малолетних детей в пределах названной губернии. Деятельность его нашла сочувствие среди обширного круга частных лиц, а также учреждённых тогда «Особого комитета наследника цесаревича» и «Комитета великой княгини Елизаветы Фёдоровны». Помощь детям в 1891 году при посредстве сельских учительниц, земских врачей, священников Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» и членов сельских попечительств Красного Креста была организована в 24-х селениях, причём дети получали главным образом молоко, пшено и пшеничный хлеб. Благодаря этому, кружок имел возможность прокормить более трёх тысяч детей, выдать свыше 412 000 детских обедов, не считая пособия матерям, кормящим грудью. Краткие отчёты о деятельности Кружка будут помещаться в газетах; общий отчёт будет разослан всем участвовавшим в сборе пожертвований. Думаем, что наши читатели, особенно те из них, которые имеют детей, откликнутся на призыв Самарского кружка и окажут ему посильную поддержку и тем, быть может, спасут не одну детскую жизнь. Всякая, даже очень скромная помощь будет принята с большою благодарностью. Пожертвования принимаются в редакции «Крымского курьера»....» далее указывается адрес самого А.П.Чехова. А.П.Чехов являлся уполномоченным Правления Ялтинского благотворительного общества, и многих других. А.П.Чехов занимался также сбором средств в пользу голодающих Казанской губернии, больных, прибывающих в Ялту, среди которых были и дети. Эта сторона деятельности А.П. Чехова долгое время оставалась неизвестной, в прижизненных собраниях трудов А.П.Чехова эти заметки и обращения к общественности никогда не были опубликованы. Однако имелось свидетельство Председателя благотворительного кружка, служащий самарского губернского земства (1898-1899 гг.), зафиксированное в воспоминаниях А.С.Пругавина: «В 1898-1999 г. Среднее и Южное Поволжье было поражено почти полным неурожаем хлебов и трав.. .Мы рассылали составленные нами воззвания разным лицам и учреждениям, приглашая их к пожертвованиям в пользу голодающих и в то же время организуя помощь на местах... особенно горячо и сердечно отнесся к этому делу живших тогда в Ялте, на даче г-жи Иловайской, Ан. Павл. Чехов». Как видим, до революции помощь детям в основном, оказывала общественность. Уместной представляется цитата В.Пикуля, приведенная в романе «Крейсера»: «Словно усиливая позор царизма, японцы собрали анкетные данные о почти поголовной безграмотности пленных солдат, едва умевших расписаться, и эта позорная статистика была опубликована в иностранной печати, наделав страшный переполох в министерских кругах Петербурга». Речь идет о Русско-японской войне 1904 года. Цифра, отражающая количество грамотных, приведённая в работе Ольденбурга, резко понижалась на Кавказе (1,7). До революции свыше половины учебных заведений Кубанской области являлись казачьими, то есть дети, не принадлежащие к казачьему сословию, с большим трудом могли получить образование. В основном, образование давали церковно-приходские школы, на Северном Кавказе их было около 650. На Северном Кавказе очень сильна была связь церкви и образования, поэтому все материальные и культурные ценности, созданные человеческим стремлением к совершенству одухотворялись особенно. Сильно было стремление к образованию, которого многие не могли получить в силу бедности, особенностей уклада казачьей жизни и обездоленности. Однако, с приходом Советской власти задача всеобщего образования нашла отклик в душах местного населения. В России до революции особым почётом пользовались люди, не столько богатые, сколько те, кто тратил деньги на цели благотворительности. В Екатеринодаре такими уважаемыми людьми были представители крупной торгово-промышленной буржуазии, - Тарасов, Дицман и другие. В 1906 году благодаря заботам Ивана Николаевича было построено убежище для беспризорных детей школьного возраста. Для этого убежища он выделил долю в 695 рублей, долг устроителей убежища взял на себя город, «благодаря содействию и гуманному отношению к убежищу городского головы И.Н.Дицмана и гласных думы». В 1907 году на средства торгово-промышленной буржуазии было построено убежище для беспризорных детей. Купцы Н.Л.Тарасов, Г.А.Тарасов, И.Н. Дицман и другие являлись членами благотворительного попечительского комитета и постоянными жертвователями, на средства коих приют существовал. Для нас имя И.Н.Дицмана памятно ещё и потому, что он пожертвовал средства для общественного «политехникума», на основе которого вырос нынешний Кубанский государственный технологический университет; он охотно жертвовал средства для нужд народного образования. В 1913 году в Санкт - Петербурге открылся всероссийский учебный съезд. Учительская масса не проявила никаких склонностей к политическим дебатам, большое внимание было уделено воспитанию добродетелей в воспитанниках. В силу исторических причин далеко не все дети могли получить вообще какое-либо образование. Перед Октябрьской революцией в стране насчитывалось до 2,5 млн. нищих и беспризорных де. Однако, в связи с последующими событиями в стране, - Гражданской войной, последствиями империалистической войны, контрреволюцией количество детей-сирот, беспризорников, неизмеримо возросло. Гибель родителей от эпидемий, распад семей, потеря родителей в эвакуации, массовые Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» переселения в город из деревень, - всё это ежегодно лишало сотни тысяч детей нормального уклада жизни. В рассматриваемой проблеме есть ещё один аспект, - младенческая смертность, которая в начале века характеризовалась крайне высокой степенью смертности детей до 1 года, именно это являлось причиной высокой смертности по России в целом. В 1901 г. доля умерших в этом возрасте составляла 40,5 %. К концу десятилетия она стала снижаться и снизилась к 1910 году до 38%. В этот период показатели России превышали показатели развитых стран почти в 1,5-3 раза. В 1901 году коэффициент смертности в России был - 297,8%, в то время как в Норвегии - 93%. Основные причины смертности - желудочно-кишечные и инфекционные заболевания, болезни органов дыхания. Из 11 786 детей, умерших в Петрограде в 1907 году, 35,8% умерло от желудочно-кишечных заболеваний, 21,1% от врождённой слабости, 18,1% от катарального воспаления лёгких и дыхательных путей, от инфекционных заболеваний - 11%.В России, подчеркнём, - отсутствовало законодательство об охране материнства и детства. Однако стремление к преодолению множественных актуальных проблем не отметить нельзя. Отметим огромную помощь «гражданского общества» в открытии школ и училищ на Кубани. К.В. Россинский, известный кубанский просветитель, в июле 1803 года был переведён в черноморское казачье войско «к общевойсковому собору в …духовное правление присутствующим». А ровно через месяц он был на открытии в Екатеринодаре первой школы, а затем начал сбор денег на открытие уездного училища. К 1806 году сумма собранных средств составила 3339 рублей, а к середине декабря, ко времени официального открытия училища - 10 тыс. рублей. С этого момента в Черномории началось систематическое учение». С этого момента он открыл десять приходских училищ в куренных селениях Черноморского казачьего войска и кроме того, екатеринодарское духовное училище. Следует отметить, что этот подвижник содержал за свой счёт 12 учеников. От церквей и куренных обществ К.Россинский добивается предоставления бесплатных помещений для школ. Нельзя сказать, что делал всё это подвижник от того, что был богат. Учительскую специальность во все времена отличали низкие заработки и чины. Архивные дела, иллюстрирующие статью С.А.Трёхбратовой, свидетельствуют о хлопотах, связанных с чинами для учителей, «о повышении их скудного жалования, об отпуске учителям денег на дрова, свечи, квартиры, о бесплатной выдаче бумаги и чернил от училища» . ПРИМЕЧАНИЕ 1. Антология по истории педагогики в России (первая половина XX века) [Текст]/ А.В. Овчинников, Л.Н. Беленчук, С.В. Лыков. - М: АСАDЕМ1А, 2000. - С. 25-40. 2. Демков, М.И. Курс педагогики [Текст]. - М„ 1918. - 4.2. - С.71. 3. Коринфский, А. Народная Русь [Текст]. - М.: Белый город, 2006. - С. 547. 4. Коринфский, А. Народная Русь [Текст]. - М.: Белый город, 2006, - С.31. 5. Куценко, И.Я. Революция и культура. Очерк истории борьбы партийных организаций северного Кавказа за осуществление культурной революции в 1918 - 1932 годах [Текст]. - Краснодар: Краснодар, книжное изд-во, 1973.-С.107-130. 6. Ольденбург, С.С. Царствование Императора Николая П.[Текст] - Т. 1. - Белград, 1939. - Гл. 1. - С.2932. 7. Трёхбратова, С.А. Кубанская школа и учительство (XIX) [Текст]/ Синергетика образования: Межвузовский сборник научных трудов. - Вып.2. - С. 200-204. 8. Чехов, А.П. Голодающие дети [Текст]// Чехов А.П. Сочинения.в 16-ти томах. - Т. 16. - С.363-364. 9. Чехов, А.П. Медицинский отчёт по временному Мелиховскому участку за 1892 год [Текст] // Чехов А.П. Сочинения. - Т. 16. - С.358. 10. Чехов, А.П. Сочинения в 18 томах.[Текст] - Т.16. - С.549.
