Сьюзен Форвард
Токсичные родители
«Конечно, мой отец бил меня, но для того, чтобы наставить на путь истинный. Не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что мой брак разрушился» . Гордон, успешный хирург-ортопед, пришёл ко мне на приём, когда его жена ушла от него после шести лет брака. Он отчаянно пытался вернуть её, но она сказала, чтобы он и думать забыл об этом до тех пор, пока не пройдёт терапию и не изменит свой неконтролируемый темперамент. Внезапные вспышки ярости Гордона пугали её, и кроме того, он вымотал её своей постоянной и беспощадной критикой. Он признавал за собой гневливый темперамент и обсессивное критиканство, но то, что жена покинула его, повергло его в ужас.
Я попросила Гордона рассказать о себе, помогая ему наводящими вопросами. Когда я спросила о его родителях, он улыбнулся и нарисовал мне радужную картину, особенно в том, что касалось его отца, знаменитого кардиолога: «Без него я никогда не стал бы тем, чем стал. Он самый лучший, а пациенты вообще считают его святым» . Когда я спросила, какими были его отношения с отцом в настоящее время, Гордон нервно рассмеялся и сказал: «Они были прекрасными... до тех пор, пока я не сказал ему, что хотел бы попробовать холизм. Он отреагировал так, как если бы я собирался попробовать стать убийцей. Месяца три назад я сказал ему о холизме, и теперь всякий раз, когда мы разговариваем, он начинает орать о том, что он не для того отправлял меня на медицинский факультет, чтобы я в конце концов сделался «целителем». А вчера он вообще стал непереносимым. Взвился так, что заявил, что я могу распрощаться с родителями, и это меня очень расстроило. Не знаю... возможно, идея с холизмом и впрямь не самая лучшая» .
Я заметила, что, описывая своего отца, который оказался далеко не таким распрекрасным, как вначале мне пытались показать, Гордон нервно то сплетал, то расплетал пальцы рук. Когда он осознал, что я это вижу, то сумел сдержать движения, соединив подушечки пальцев «профессорским» жестом, который наверняка перенял от своего отца.
Я спросила его, всегда ли его отец вёл себя как тиран. «Нет, на самом деле, нет» – ответил он. «Я хочу сказать, что он орал на меня и иногда прикладывал руку, как бывает у всех детей. Я бы не сказал, что он был тираном» . Что-то в его тоне, которым он произнёс «прикладывал руку», небольшое изменение тембра голоса заставило меня насторожиться, и я стала настаивать на деталях. Оказалось, что отец Гордона «прикладывал руку», причём с ремнём, по два-три раза в неделю! Для того, чтобы дать повод для наказания, было нужно не много: резкое слово, не устраивающие родителя оценки или забытая «обязанность» уже были достаточным «преступлением». Отца Гордона также не особенно заботила форма наказания. Гордон вспомнил, что тот порол его по спине, по ногам и рукам, по ягодицам. Я спросила, причинял ли ему отец увечья.
Гордон: Никогда до крови, я хочу сказать, что мне ничего особенного не делалось. Мне нужно было быть послушным.
Сюзан: Но Вы боялись его, не так ли?
Гордон: Смертельно, но ведь так всегда бывает с родителями, правда?
Сюзан: Гордон, Вы хотите, чтобы Ваши дети так же чувствовали себя в отношении Вас?
(Он отвёл глаза. Он чувствовал себя крайне неудобно. Я пододвинула свой стул поближе.)
Сюзан: Ваша жена педиатр. Как Вы думаете, если бы у себя на приёме она увидела у ребёнка те же следы, которые оставлял на Вашем теле Ваш отец, когда «прикладывал руку», разве она не должна была бы тут же сообщить об этом в полицию?
Ответ не понадобился. Глаза Гордона наполнились слезами, и он прошептал: «У меня что-то жутко скрутило в желудке» . Защиты Гордона не выдержали, и в первый раз с ужасной эмоциональной болью он понял, где находился первоисточник его дурного характера, столько времени остававшийся в тени. С детства он подавлял вулкан ярости против своего отца, и теперь, когда напряжение становилось слишком сильным, он бросался на тех, кто был под рукой, и чаще всего на свою жену. Я поняла, что нам необходимо было признать существование и вылечить забитого маленького мальчика, жившего внутри Гордона.
В тот вечер, уже дома, я продолжала думать о Гордоне, о том, как его глаза наполнились слезами, когда он понял, что в детстве подвергался абьюзу. Я подумала о тысячах взрослых мужчин и женщин, с которыми я работала, жизни которых и теперь находились под влиянием, если не под контролем, установок, полученных в детстве от деструктивных родителей. Я поняла, что есть ещё миллионы таких людей, которые не догадываются, почему их жизнь всё никак не устроится, и которым можно помочь. И тогда я решила написать эту книгу.
Почему необходимо оглянуться назад?
История Гордона не была из ряда вон выходящей. За восемнадцать лет психотерапевтической работы у себя в частной клинике и на терапевтических группах в больнице я проконсультировала тысячи людей, большинство которых страдало от огромного ущерба, нанесённого их самооценке тем, что в детстве один из родителей или оба регулярно их избивали, или критиковали, или «шутили» насчёт того, насколько они были тупыми, безобразными физически или нежеланными детьми, или навешивали на них вину за всё на свете, или подвергали их сексуальному абьюзу, или заставляли их брать на себя слишком большую ответственность, или не давали шагу ступить без надзора и постоянной опеки. Как и Гордон, мало кто из этих людей связывал проблемы в своей жизни со своими родителями. Как правило, это эмоционально «слепая точка». Людям просто очень трудно признать, что их отношения с родителями имеют столь мощное влияние на их жизни.
Терапия, ранее концентрировавшая своё внимание на первом жизненном опыте, теперь отдалилась от «тогда», чтобы сконцентрироваться на «здесь и сейчас». Внимание уделяется в основном анализу и изменению настоящего поведения, способов взаимодействия в актуальных отношениях. Я думаю, что это изменение произошло из-за того, что у людей вызывала неприятие огромная трата времени и средств, характерная для традиционной терапии, часто с минимальными результатами.
Я искренне верю в краткосрочные терапии, сконцентрированные на изменении деструктивных поведенческих установок. Но мой опыт научил меня, что работать с симптомами недостаточно; нужно заняться и источниками этих симптомов. Терапия становится более эффективной, когда следует одновременно по двум направлениям: изменить негативные паттерны поведения в настоящем и одновременно осуществить разрыв с травмами прошлого.
Гордону необходимо было научиться приёмам контроля над собственной яростью, но для того, чтобы изменения стали перманентными и устойчивыми перед стрессовым ситуациями, ему необходимо было вернуться назад и встать лицом к лицу с болью своего детства.
Наши родители сеют в нас ментальные и эмоциональные семена, и эти семена прорастают в нас. В некоторых семьях это семена любви, уважения и независимости. Но во многих других семьях сеют зерна страха, задолженности и вины. Если вы из этих «других» семей, тогда эта книга для вас. Когда вы выросли, те невидимые семена проросли и стали бурьяном, наводнившим вашу жизнь таким образом, как это вам и в голову не могло прийти. Наверняка эти сорняки нанесли ущерб вашим отношениям, вашей карьере или вашей семье; несомненно, они подточили вашу уверенность в себе и ваше самоуважение. Я хочу помочь вам распознать и выполоть их.
Кто такие «токсичные родители»?
Все родители допускают ошибки. Я сама совершила ужасные ошибки с моими детьми, причинив им (и себе) огромную боль. Никакой отец и никакая мать не могут быть всегда в эмоциональной близости с детьми. Иногда родители могут накричать на детей, а иногда (но очень, очень редко) ударить ребёнка. Делают ли эти ошибки всех родителей жестокими и непрезентабельными? Очевидно, что нет. В конце концов, родители это люди, и у них огромное количество проблем. И большинство детей могут спокойно перенести приступ родительского гнева, при условии, что обычно они также получают от родителей любовь и понимание, способные служить противовесом плохим моментам.
Однако, есть много родителей, негативные формы поведения которых неизменны и превращены в источник постоянного влияния на жизнь ребёнка. Это те родители, которых мы называем токсичными, это родители, которые причиняют вред ребёнку.
Когда я искала определение того, что объединяет этих наносящих вред родителей, мне постоянно приходила в голову мысль об отраве. Как химический токсин, эмоциональная боль, причиняемая такими родителями, пропитывает всё существо ребёнка, и по мере того, как ребёнок взрослеет, растёт и боль. Мне не приходит в голову ничего более точного, чем слово «токсичные» для того, чтобы определить «тех самых» родителей, которые непрерывно травмируют своих детей, обращаясь с ними жестоко и унижая их, и которые продолжают это делать и тогда, когда их дети становятся взрослыми. Что касается «постоянства» и «непрерывности» в поведении таких родителей, бывают исключения. На уровне сексуального и физического абьюза последствия могут быть настолько травматическими, что достаточно одного эпизода, чтобы причинить ребёнку огромный эмоциональный вред.
Сьюзен Форвард
Токсичные родители
«Конечно, мой отец бил меня, но для того, чтобы наставить на путь истинный. Не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что мой брак разрушился» . Гордон, успешный хирург-ортопед, пришёл ко мне на приём, когда его жена ушла от него после шести лет брака. Он отчаянно пытался вернуть её, но она сказала, чтобы он и думать забыл об этом до тех пор, пока не пройдёт терапию и не изменит свой неконтролируемый темперамент. Внезапные вспышки ярости Гордона пугали её, и кроме того, он вымотал её своей постоянной и беспощадной критикой. Он признавал за собой гневливый темперамент и обсессивное критиканство, но то, что жена покинула его, повергло его в ужас.
Я попросила Гордона рассказать о себе, помогая ему наводящими вопросами. Когда я спросила о его родителях, он улыбнулся и нарисовал мне радужную картину, особенно в том, что касалось его отца, знаменитого кардиолога: «Без него я никогда не стал бы тем, чем стал. Он самый лучший, а пациенты вообще считают его святым» . Когда я спросила, какими были его отношения с отцом в настоящее время, Гордон нервно рассмеялся и сказал: «Они были прекрасными... до тех пор, пока я не сказал ему, что хотел бы попробовать холизм. Он отреагировал так, как если бы я собирался попробовать стать убийцей. Месяца три назад я сказал ему о холизме, и теперь всякий раз, когда мы разговариваем, он начинает орать о том, что он не для того отправлял меня на медицинский факультет, чтобы я в конце концов сделался «целителем». А вчера он вообще стал непереносимым. Взвился так, что заявил, что я могу распрощаться с родителями, и это меня очень расстроило. Не знаю... возможно, идея с холизмом и впрямь не самая лучшая» .
Я заметила, что, описывая своего отца, который оказался далеко не таким распрекрасным, как вначале мне пытались показать, Гордон нервно то сплетал, то расплетал пальцы рук. Когда он осознал, что я это вижу, то сумел сдержать движения, соединив подушечки пальцев «профессорским» жестом, который наверняка перенял от своего отца.
Я спросила его, всегда ли его отец вёл себя как тиран. «Нет, на самом деле, нет» – ответил он. «Я хочу сказать, что он орал на меня и иногда прикладывал руку, как бывает у всех детей. Я бы не сказал, что он был тираном» . Что-то в его тоне, которым он произнёс «прикладывал руку», небольшое изменение тембра голоса заставило меня насторожиться, и я стала настаивать на деталях. Оказалось, что отец Гордона «прикладывал руку», причём с ремнём, по два-три раза в неделю! Для того, чтобы дать повод для наказания, было нужно не много: резкое слово, не устраивающие родителя оценки или забытая «обязанность» уже были достаточным «преступлением». Отца Гордона также не особенно заботила форма наказания. Гордон вспомнил, что тот порол его по спине, по ногам и рукам, по ягодицам. Я спросила, причинял ли ему отец увечья.
Гордон: Никогда до крови, я хочу сказать, что мне ничего особенного не делалось. Мне нужно было быть послушным.
Сюзан: Но Вы боялись его, не так ли?
Гордон: Смертельно, но ведь так всегда бывает с родителями, правда?
Сюзан: Гордон, Вы хотите, чтобы Ваши дети так же чувствовали себя в отношении Вас?
(Он отвёл глаза. Он чувствовал себя крайне неудобно. Я пододвинула свой стул поближе.)
Сюзан: Ваша жена педиатр. Как Вы думаете, если бы у себя на приёме она увидела у ребёнка те же следы, которые оставлял на Вашем теле Ваш отец, когда «прикладывал руку», разве она не должна была бы тут же сообщить об этом в полицию?
Ответ не понадобился. Глаза Гордона наполнились слезами, и он прошептал: «У меня что-то жутко скрутило в желудке» . Защиты Гордона не выдержали, и в первый раз с ужасной эмоциональной болью он понял, где находился первоисточник его дурного характера, столько времени остававшийся в тени. С детства он подавлял вулкан ярости против своего отца, и теперь, когда напряжение становилось слишком сильным, он бросался на тех, кто был под рукой, и чаще всего на свою жену. Я поняла, что нам необходимо было признать существование и вылечить забитого маленького мальчика, жившего внутри Гордона.
В тот вечер, уже дома, я продолжала думать о Гордоне, о том, как его глаза наполнились слезами, когда он понял, что в детстве подвергался абьюзу. Я подумала о тысячах взрослых мужчин и женщин, с которыми я работала, жизни которых и теперь находились под влиянием, если не под контролем, установок, полученных в детстве от деструктивных родителей. Я поняла, что есть ещё миллионы таких людей, которые не догадываются, почему их жизнь всё никак не устроится, и которым можно помочь. И тогда я решила написать эту книгу.
Почему необходимо оглянуться назад?
История Гордона не была из ряда вон выходящей. За восемнадцать лет психотерапевтической работы у себя в частной клинике и на терапевтических группах в больнице я проконсультировала тысячи людей, большинство которых страдало от огромного ущерба, нанесённого их самооценке тем, что в детстве один из родителей или оба регулярно их избивали, или критиковали, или «шутили» насчёт того, насколько они были тупыми, безобразными физически или нежеланными детьми, или навешивали на них вину за всё на свете, или подвергали их сексуальному абьюзу, или заставляли их брать на себя слишком большую ответственность, или не давали шагу ступить без надзора и постоянной опеки. Как и Гордон, мало кто из этих людей связывал проблемы в своей жизни со своими родителями. Как правило, это эмоционально «слепая точка». Людям просто очень трудно признать, что их отношения с родителями имеют столь мощное влияние на их жизни.
Терапия, ранее концентрировавшая своё внимание на первом жизненном опыте, теперь отдалилась от «тогда», чтобы сконцентрироваться на «здесь и сейчас». Внимание уделяется в основном анализу и изменению настоящего поведения, способов взаимодействия в актуальных отношениях. Я думаю, что это изменение произошло из-за того, что у людей вызывала неприятие огромная трата времени и средств, характерная для традиционной терапии, часто с минимальными результатами.
Я искренне верю в краткосрочные терапии, сконцентрированные на изменении деструктивных поведенческих установок. Но мой опыт научил меня, что работать с симптомами недостаточно; нужно заняться и источниками этих симптомов. Терапия становится более эффективной, когда следует одновременно по двум направлениям: изменить негативные паттерны поведения в настоящем и одновременно осуществить разрыв с травмами прошлого.
Читаю книгу Сьюзен Форвард "Токсичные родители" . Сразу предупреждаю, что этот пост кому-то будет очень тяжело читать.
На меня больше всего подействовали эти строки:
"...при избиении ребёнка предали ОБА родителя. Например, так случилось с Кейт: «Когда наш отец начинал нас избивать, мы кричали, звали маму на помощь, но она никогда не появлялась. Сидела внизу и слушала, как мы кричали и звали её. Мы скоро поняли, что она не придёт на крики. Она ни разу в жизни не сказала слова поперёк моего отцу. Я думаю, она не могла преодолеть страх»."
И вот я представляю - сидит женщина в гостиной, сверху доносится "Мама, мамочка, помоги". Она совершенно точно знает, что там происходит. Она - единственная, кто может им помочь. Допустим, муж избивает и её тоже, она его боится до усрачки. Если она, взрослая женщина, ничего не может поделать с собственным мужем, то что могут дети?? И она продолжает сидеть, может, телевизор смотрит или ужин варит. Может, плачет, а, может, обыденно и спокойно варит суп. А сверху доносятся крики...
Детям часто не верят. В продолжение этой истории - соседи вызвали полицейских. Те приехали, отец сказал, что это кричали в телевизоре. Рядом стоит дочь с синяками и ранами. Полицейские уехали.
Видишь, сказал отец, кому они поверили - какой-то девчонке или уважаемому банкиру?
Ещё Сьюзен говорит о том, что совершенно неважен пол родителя, женщины так же колошматят своих детей ремнём, шлангом или кухонными инструментами.
Я думала, что над главой про инцест буду рыдать, но нет - вышеприведённый отрывок заставил меня переживать больше, чем вся глава про инцест. Я предполагаю, что это из-за того, что для меня инцест настолько за гранью добра и зла, что кажется ненастоящим, игрушечным. Мозгами я понимаю, что он существует, но...
Я как и большинство рядовых членов общества.
Выдержка из книги:
"Миф: Инцест - это исключительный случай.
Реальность: Все исследования и данные, предоставляемые правительственными службами США, указывают на то, что каждый десятый ребёнок до 18 лет подвергается сексуальному абьюзу со стороны члена семьи, которому он доверяет. Только в начале 80-х годов в США начали понимать, что инцест представляет собой настоящую эпидемию. До этого считалась, что его частота была не более чем 1 случай на 100.000 семей."
Я повторю - КАЖДЫЙ ДЕСЯТЫЙ ребёнок .
Да, книга написана 30 лет назад, но я не верю, что многое поменялось, потому что:
"Миф: Большинство свидетельств об инцесте не соответствует действительности. Это фантазии самого ребёнка, порождённые его сексуальной тревожностью.
Реальность: Этот миф был создан Зигмундом Фрейдом, и с начала 20 века им были пропитаны преподавание и психиатрическая практика. В своей психоаналитической практике Фрейд столкнулся со столькими свидетельствами сексуального абьюза над девочками из респектабельных венских семей, что решил, что такое количество случаев не может быть реальным. Чтобы объяснить такую высокую частотность свидетельств о детском сексуальном абьюзе, он решил, что всё происходило в фантазии его пациенток. В результате ошибки Фрейде, тысячам, а возможно и миллионам жертв детского сексуального абьюза было отказано и до сих пор отказывается в доверии и поддержке, которые им так необходимы, даже тогда, когда они набираются мужества обратиться за помощью к терапевту."
Когда мы говорим об инцесте, то в воображении первым всплывает образ отца/отчима, насилующего свою дочь. Это не совсем верно. Также распространено насилие между братьями-сёстрами или:
"Дэн, аэрокосмический инженер 45-ти лет, подвергался сексуальному абьюзу со стороны отца с пятилетнего возраста и до момента, когда он поступил в университет и уехал из дома: «Ещё ребёнком я понял, что никогда не смогу рассказать об этом никому. Мать он держал в полном подчинении, она бы в миллион лет не поверила мне. Он был важным бизнесменом, знал всех, кого нужно было знать. Представьте себе, шестилетний ребёнок стал бы рассказывать всем этим людям, что их идол монстр, который почти каждую ночь вёл своего сына в ванную и заставлял отсасывать. Кто бы мне поверил? Они подумали бы, что я пытаюсь создать проблемы моему отцу или что-то в этом роде. Я ничего бы не добился».
Дэн находился в сложной ситуации. Он не только был жертвой сексуального абьюза, но его агрессор был одного с ним пола; это увеличивало не только его чувство стыда, но и его уверенность в том, что ему никто не поверит.
Инцест между отцом и сыном встречается гораздо чаще, чем мы обычно думаем. Такой инцест случается, как правило, когда мужчины, которые кажутся гетеросексуальными, но которые наверняка испытывают сильные гомосексуальные импульсы, пытаются подавить их, женясь и заводя детей. Не канализируя либидо на свои настоящие сексуальные предпочтения, эти мужчины в конце концов перестают контролировать свои импульсы."
РЕБЁНОК ПЯТИ ЛЕТ. ОТСАСЫВАЕТ ВЗРОСЛОМУ МУЖЧИНЕ. ОТЦУ.
Или даже со стороны матери: «Она стимулировала мне гениталии, доводя до оргазма, но я думал, что так как дело не доходило до настоящего полового акта, то ничего страшного. Кроме того, я должен был в ответ проделывать то же самое с ней. Она говорила, что я был всей её жизнью, и то, что мы с ней делали, было особой формой доказать эту особую любовь. Теперь, когда я пытаюсь вступить в интимную связь с женщиной, я чувствую, что предаю мать».
Или вариант, когда мать заставляет дочь отлизывать ей:
"Об инцесте между матерью и дочерью почти не говорится, но в моей практике было по крайней мере десять человек, которые его пережили. Мотивацией сексуальной агрессии со стороны матерей обычно бывает гротескная деформация необходимости в нежности, физическом контакте и в привязанности. Матери, которые способны так извратить связь с дочерями, обычно находятся в психически неадекватном состоянии, и часто у них наблюдаются психопатические расстройства."
Ребёнка можно принудить к инцесту силой; подкупом; "особой формой любви"; стыдом - достаточно пару раз совершить над ним сексуальное насилие и он будет чувствовать себя "грязным", а после этого можно им крутить как хочешь; угрозами что иначе семья разрушится.
"В тех редких случаях, когда абьюз становится достоянием гласности, семья часто разрушается. Развод, помещение ребёнка под опеку, интенсивный стресс, который провоцирует вражда окружающих всё это не способствует сохранению семьи. И хотя распад инцестуозной семьи идёт ребёнку на пользу, он всегда чувствует себя ответственным за этот распад, что добавляет к его тяжёлому эмоциональному состоянию дополнительный груз."
* Ничего не знает
* "Тихий подельник" - знает, но делает вид, что не знает.
* "Активный подельник" - "То, что мой отец делал со мной, было ужасным, но то, что делала моя мать, для меня было гораздо хуже. Она была посредницей. Она сама назначала время и место, и часто держала меня, прижимая мою голову к своему подолу, пока он меня насиловал. Я умоляла её, чтобы она не заставляла меня делать это, но она говорила: «Пожалуйста, золотко, сделай это ради меня. Ему недостаточно только меня, и если ты не дашь ему, он найдёт себе другую женщину, а нас вышвырнет на улицу». Я пытаюсь понять, почему она делала то, что делала, у меня сейчас двое детей, и те события кажутся мне самой невероятной вещью, на которую только может решиться мать»."
Привет, читатель!
У нас сегодня - книжка. На мой взгляд хорошая, даже очень. Поэтому сразу скажу - я не могу, да и не хочу писать нейтральную рецензию, хотя пост и не проплачен, но в некотором смысле является рекламой: мне сие произведение понравилось, и я буду предвзят в его оценках и, более того, возьму на себя смелость его посоветовать.
Чтобы у аудитории не сложилось неправильного впечатления, сразу оговорюсь:
1 . Эта книга не является волшебной, она не поможет решить все ваши проблемы. Честно говоря, я считаю, что вообще ни одна книга таковой не является, и эта - не исключение.
2 . Эта книга не заменит полноценного терапевтического процесса. Вообще, она прямо на это и не претендует, но после прочтения может сложиться мнение о том, что можно вот взять и просто по книжке самому себя оттерапевтировать. Не получится. Скорее всего, не получится. Я пробовал, да и автор об этом прямо говорит. Тем не менее, если у вас возникнет такое желание, я настоятельно рекомендую попробовать. В процессе вы, вероятно, сможете проработать некоторое количество своих заморочек и тем самым - сэкономить время и деньги, затраченные на терапию.
Начну с общего описания. Книга базируется на психодинамическом подходе, но включает в себя заимствования из гештальта и КПТ (в области технических рекомендаций). Лично мне понравилось то, как автор сочетает «глубину» и историчность психодинамического подхода с быстрыми и эффективными техниками из других направлений, это один из наиболее удачных примеров такого синтеза (среди известных мне).
Честно говоря, я и сам довольно скептически отношусь к подобным попыткам скрестить ужа с ежом, но тут у автора получилось весьма и весьма годно.
Что мне понравилось, так это то, что в книге не даётся обвинений в адрес читателя. Этим она выгодно отличается от произведений того же Перлза или Франкла, которые после пространного втсупления так или иначе пытаются вложить мысль о том, что человек сам виноват в своих проблемах и чуть ли не принял решение иметь психические проблемы.
Возможно, в каких-то случаях такое допущение и правомерно (иначе описанные подходы не получили бы такое распространение), но к осознанию подобной ответственности, ИМХО, пациента нужно подводить гораздо мягче и, я бы сказал, нежнее.
Здесь - другое дело. Автор предлагает уникальную стратегию - переложить ответственность с того, кто испытывает проблему на тех, кто является её источником - родителей (для любителей поспорить скажу, что книга посвящена именно тем случаям, где они являются источником, другие там просто не рассматриваются, и эта область находится за рамками применимости предлагаемой методики).
Основные идеи описываются буквально несколькими предложениями:
1 . Существуют семьи, в которых родители ведут себя неадекватно, автор называет их (и семьи, и родителей - «токсичными»).
2 . Когда ребёнок растёт в такой семье, он интроецирует неадекватные модели реальности. Он не получает опыта любви, он получает ответственность, которую не способен вынести, он получает чувство стыда и вины.
Дело в том, что ребёнок не имеет собственного мнения и не способен критически воспринимать родительские установки. Это приводит к тому, что если родитель явно или скрыто даёт ребёнку месседж о его неправильности, о том, что он плохой, бьёт, насилует его или просто лишает эмоциональной поддержки, ребёнок просто физически не способен задуматься о том, что родитель неправ.
Родитель прав всегда, это аксиома. И если родитель токсичен, ребёнок, чтобы оправдать его, придумывает систему мировоззрения, которая оправдает родителя.
Так, если родитель бьёт ребёнка, он (ребёнок) сочтёт, что это его вина. Тут довольно интересный механизм: поскольку именно родители задают образец того, что такое хорошо (своим примером) и что такое плохо (своими наставлениями), то в глазах ребёнка даже инцестуозный родитель a priori будет хорошим. А раз хороший родитель совершает в отношении ребёнка плохие вещи, значит, ребёнок это заслужил.
Процитирую здесь Форвард:
«Ребёнок находится во власти родительских богов и, как древние греки, никогда не знает, в какой момент те могут поразить его молнией. Но ребёнок «тех самых» родителей всегда уверен, что рано или поздно эта молния его настигнет. В глубине души всех взрослых, которые пережили в детстве абьюз даже если впоследствии эти люди добились всех возможных успехов в жизни, продолжает жить испуганный и бессильный ребёнок. Первым шагом на пути, который ведёт нас к обретению контроля над собственной жизнью, является признание этого факта.
Единственным способом, с помощью которого ребёнок может объяснить себе эмоциональный вред и/или побои, наносимые ему родителями, является принятие на себя ответственности за поведение токсичных родителей. »
3 . Когда такой ребёнок вырастает и выходит из семьи физически (переезжает от родителей, становится самостоятелен в экономическом смысле, заводит свою семью и даже переживает физическую смерть родителей), он всё равно остаётся в плену старых установок и деструктивных эмоциональных связей. Он застревает, во-первых, в сетях неадекватного восприятия мотивов поступков других людей, во-вторых, в самообвинениях и, в третьих, как это ни странно, в привязанности к родителю.
Так, дети, подвергшиеся сексуальному насилию со стороны родителей, не могут вступить в нормальные отношения, поскольку «хранят верность» своему первому партнёру, дети алкоголиков либо сами пьют, либо женятся / выходят замуж за алкоголиков, дети, которых избивали, начинают либо сами кого-то тиранить, либо обвинять себя, etc.
Опять же, процитирую:
«Если кто-то из моих читателей и читательниц читательниц происходит из семьи с «теми самыми родителями», скорее всего в жизни ему/ей пришлось принимать такие решения как «я не могу никому доверять», «я не стою чего-то внимания», «я никогда ничего не добьюсь». Эти решения были негативными и контрпродуктивными, их необходимо изменить. »
Замечание: более, чем уверен, что среди читателей найдутся те, кто скажет, что всё это фигня: вот его, де, били-насиловали-спаивали, а он - молодец. Такому читателю я могу ответить, что либо но врёт (что вероятнее), либо он входит в счастливый процент исключений. В любом случае, эта книга не для него. Хотя, нет, в первом случае, для него, но он не будет её читать. Защиты таки защиты, а желание сохранить семейный миф - такое желание:)
4 . Для того, чтобы прекратить страдания, взрослому, выросшему из такого ребёнка, нужно эмоционально отвязаться от родителей. Методом такой отвязки является «конфронтация» - построенный по определённым правилам диалог с родителями, либо с их персонификацией (фотографией, терапевтом, могилой), когда это по каким-то причинам невозможно.
Но, с одной стороны, конфронтация - это не цель. Это лишь метод. Цели другие - сбросить с себя ту ответственность, которая ему не принадлежит (например, понять, что насиловали его не потому, что он плохой (см. выше), а потому, что они извращенцы, что мать пила не потому, что он недостаточно хорош, а потому, что она - долбанная алкоголичка и т.д.)
Хотя здоровому человеку это может показаться очевидным, могу заверить, что автор правильно определяет цели: ребёнку, выросшему в «токсичной семье» (не будем на автора рецензии пальцем показывать, да?), трудно в это поверить. Ещё труднее жить с этим осознанием.
Другая цель - научиться любить. Сразу пошлю нафиг незрелых циников (зрелые - добро пожаловать в комменты), отрицающих важность этого чувства. Дело в том, что такой ребёнок не умеет любить - ни себя, ни других, ни Бога (если верит), ни животных. Точнее, он способен испытывать некие смешанные эмоции, которые называет любовью, но к настоящей здоровой любви они имеют мало отношения.
И, наконец, ему нужно научиться выстраивать собственные границы, брать не себя ответственность, когда это требуется и (что сложнее) не брать на себя чужую ответственность.
Мысль, которая меня поразила до глубины души, и до которой я сам не додумался (а, следовательно, крайне благодарен за неё автору) заключается в том, что с токсичными родителями нельзя договориться.
До тех пор, пока человек надеется на то, что они его поймут, пока хочет объяснить им что-то, пока ждёт, что примут, - он будет испытывать сложности.
Лишь поняв и признав на всех уровнях, включая эмоциональный, включая самые глубокие глубины бессознательного, что родители - неадекватны, лишь перестав верить в то, что всё можно исправить (в их отношениях), он будет свободен.
По сути, смысл в том, чтобы быть готовым послать их навсегда и очень далеко, вычеркнуть их из своей жизни. Парадоксально, но это не всегда требуется в реальной жизни. Но сама готовность - она необходима.
Опять же, человек далёкий от темы, скажет, что это и так очевидно без всяких книжек, но здесь я солидарен с автором: если бы такой человек сам бы вырос в такой системе (или изучил бы детально психику тех, кто там вырос), он бы так не говорил.
И ещё одна мысль, которая логически следует из предыдущей: таких родителей нельзя прощать. Прощение ничего не даст. Они виноваты и не имеют прощения. И снова цитата:
«Я часто воодушевляла моих клиентов, многие из которых подверглись в детстве тягчайшему абьюзу, на то, чтобы они простили своих жестоких и агрессивных родителей. Кроме того, многие клиенты торжественно заявляли в начале терапии, что они уже простили родителей, но потом я убедилась, что чаще всего они совсем не чувствовали себя лучше оттого, что простили. Они продолжали чувствовать себя очень плохо. У них сохранялись все их симптомы. Прощение не вызвало в их самочувствии никаких важных и длительных перемен. Если говорить правду, многие чувствовали себя ещё более неадекватными и говорили мне такие вещи, как: «Может, я недостаточно прощаю?», «Мой исповедник говорит, что моё прощение неискренне», «Могу я хоть что-то сделать, как следует?
<…>
Чем больше я думала, тем больше я понимала, что отпущение грехов в прощении было ничем иным, чем ещё одной формой отрицания: «Если я прощу тебя, мы оба сможем притворяться, что произошедшее не было таким уж страшным». Так я поняла, что именно этот аспект прощения и не позволял людям устроить наконец-то свои жизни.
»
Важно отметить, что книга удачно сочетает в себе теоретический материал с описанием практических методик. Т.е. довольно однозначно отвечает на вопрос: «И чо теперь с этим делать?»
Выше я сказал, что полноценную терапию она не заменит (ну, ОК, оставим 0.0..1% вероятности, что кто-то сможет и сам), но от этого она не теряет ценности. Во-первых, она не заменяет терапию не потому, что автор, желая привлечь к себе клиентов, что-то не договаривает, нет. Форвард достаточно раскручена, чтобы не нуждаться в подобных махинациях, она прекрасно понимает, что чем более качественную книгу она выпустит, тем лучше пойдут дела в её частной коммерческой практике.
Во-вторых, книга даёт хорошее представление о процессе терапии, что снижает страх перед ней, ведь люди часто боятся неизвестного, хоть и не всегда в этом признаются.
В-третьих, по ней можно из состояния «нафиг мне вообще в этом копаться» перейти в состояние «блин, это проблема, и её нужно решать». Опять же, не всем поможет, но часть читателей вполне пройдёт по этому пути.
Техники, по большей части, заимствованы из гештальта (психодрама, разговоры со стульми, письма, сказки), но, несмотря на мою нелюбовь к последнему, даже для меня выглядят достаточно органично и логично.
Ну, и напоследок отвечаю на незаданный вопрос, который, однако подразумевается в Рунете: «А самому-то помогло?»
Первое, о чём считаю нужным сказать: я не проходил терапию по-Форвард. Я читал книгу, применял её рекомендации в собственной практике (где-то более успешно, где-то менее), выполнял некоторые из заданий сам, но полного цикла терапии ещё не прошёл.
По крайней мере, параноидные концепции в отношении отца меня уже не преследуют на каждом шагу (я вполне позволяю себе ходить за руку с К., хотя до этого в семилетнем «гражданском браке» прятался, боясь, что отец меня заметит), я могу разговаривать с матерью, я перестал вздрагивать от телефонных звонков. Да, определённо, качество жизни повысилось.
Не могу сказать, что это влияние только книги, это было бы нечестно, ведь я одновременно прохожу несколько программ терапии. Но, сдаётся мне, и она внесла свой вклад.
